Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 63
– Ты тоже собираешься помогать им? – спросила она меня с раздражением.
Я ничего не ответил; в таких случаях молчание – лучшее лекарство. Мистер Трелони неторопливо продолжал, хотя часть его аргументов, касающаяся работы адвоката, становилась решительно слабой, когда он попытался вразумить дочь:
– Мое дитя, ты будешь сама присутствовать при этом. Неужели мы будем творить с ней хоть что-нибудь, что могло бы оскорбить тебя или причинить тебе боль? Пошли с нами! Постарайся вести себя разумно. Мы идем не на развлекательный вечер Мы все серьезные люди, начинающие весьма важный эксперимент, который может открыть для нас мудрость древних времен и беспредельно увеличить человеческие знания. Эти новые знания могут направить разум человеческий на неизведанные пути философии и исследований. Предстоящий эксперимент, – по мере продолжения речи голос его углублялся, – может повлечь смерть любого из нас, всех нас! Мы знаем из прошлого опыта, что существует или может существовать огромное количество опасностей, угрожающих нам, и никто в этом доме не представлял, когда этому всему придет конец. Пойми, дитя мое, что мы приступаем к этому эксперименту не с легкой душой, но со своей серьезностью глубоко заинтересованных в нем людей! Кроме того, моя дорогая, какие бы чувства ты или любой из нас ни испытывал по этому поводу, необходимо для успеха эксперимента раскрыть мумию. Я думаю, что при любых обстоятельствах необходимо снять с нее эти пелены, прежде чем она снова станет живым существом вместо того, чтобы оставаться одухотворенным трупом с астральным телом. Если будут выполнены ее первоначальные намерения и она выйдет в новую жизнь, обернутая во все эти пелены, в которые оборачивают мумии, она умрет смертью человека, похороненного заживо! Но теперь, когда она по собственному желанию временно отдает свою астральную власть, не может быть никаких сомнений по этому поводу.
Лицо Маргарет прояснилось.
– Хорошо, отец! – сказала она, целуя его. – Но мне все равно, кажется, что это величайшее оскорбление для Царицы, для женщины.
Я направлялся к лестнице, когда она окликнула меня:
– Куда ты идешь?
Я вернулся к ней, взял ее руку и, поглаживая, ответил:
– Я вернусь, когда распеленывание будет закончено!
Маргарет долго смотрела на меня, и что-то похожее на легкую улыбку появилось на ее лице, когда она сказала:
– Возможно, лучше бы тебе остаться тоже! Это может оказаться полезным для твоей работы в качестве адвоката! – Она засмеялась, встретившись со мной глазами, но в одно мгновение ее настроение переменилось. На лице появилось серьезное выражение, она смертельно побледнела и тихо она произнесла: – Отец прав! Это ужасная ситуация, необходимо, чтобы все мы отнеслись к ней серьезно. Но все равно, нет именно по этой причине, ты лучше оставайся с ними, Малкольм! Позже ты будешь радоваться, что сегодня присутствовал при этом!
Мое сердце падало вниз, вниз, пока я слушал эти слова; но я подумал, что лучше мне не отвечать на них ничего. Уже и так достаточно плотная атмосфера страха сгустилась над нами!
К этому времени мистер Трелони, с помощью мистера Корбека и доктора Винчестера подняли крышку саркофага, сделанную из железной руды. В саркофаге находилась мумия царицы. Она была больших размеров, широкая, длинная и высокая: весила она столь много, что даже для нас, четверых мужчин, поднять ее из саркофага оказалось нелегкой задачей. Под руководством мистера Трелони мы положили ее на стол, подготовленный заранее для этой цели.
Тогда и только тогда, весь ужас этого занятия навалился на мое сознание! При ослепительном свете материальная сторона смерти оказалась потрясающе реальной. Наружные пелены, разорванные и растянутые нашими руками, потемневшие либо от пыли, либо от времени, казались сморщенными из-за грубого с ними обращения; зазубренные края внешних слоев ткани придавали ей вид лохмотьев; раскраска сохранилась в виде отдельных пятен, а лак местами скололся. Очевидно, количество обернутых слоев было огромным. Но через все эти слои проглядывали нескрываемые формы человеческого тела, которые, казалось, выглядели еще более ужасными из-за того, что часть их была скрыта. То, что лежало перед нами, была сама смерть, и ничто другое. Весь романтический и таинственный ореол смерти исчез у нас на глазах. Два более старых человека, энтузиасты, которые не в первый раз в жизни занимались таким делом, не были столь сильно выбитыми из колеи, как я; доктор Винчестер, казалось, пребывал в деловом настроении, как будто стоял над операционным столом. Но я совсем раскис, и мне было стыдно и жаль всех, самого себя в том числе; кроме того, мне доставляли боль жуткая бледность Маргарет и ее встревоженность.
Работа шла медленно. Распеленывание мумии кота, конечно, снабдило меня некоторым опытом, но эта мумия была намного больше и завернута куда более искусно. К тому же, кроме все время присутствующего осознания смерти и негуманности происходящего, добавилось ощущение, что мы имеем дело с чем-то более утонченным по сравнению с предыдущим процессом. Кот был забальзамирован с использованием более грубых веществ; здесь же все под первыми слоями снятых покрытий оказалось выполненным гораздо более деликатно. Казалось, что самые лучшие смолы и специи использовались при этом бальзамировании. Но оставалось то же самое окружение, та же самая сопутствующая красная пыль и густые ароматы битумов, здесь были те же звуки, когда происходили разрывы бандажей. Этих бандажей было совершенно невероятное количество, а их толщина превосходила все наши ожидания, когда мы увидели разрезанными все слои. Пока разворачивали их, я приходил во все большее волнение. Сам я не принимал в этом процессе участия; Маргарет посмотрела на меня с благодарностью, когда я отстранился от стола. Мы сомкнули руки и сжимали их очень сильно. Чем глубже происходило распеленывание, тем тоньше оказывались ткани, а запахи содержали меньше битума, но были более приятными. Все мы начали чувствовать, что это занятие захватило или затронуло нас каким-то особенным образом. Это, однако, никак не отражалось на работе: работа продвигалась непрерывно. Некоторые из внутренних покрытий были украшены какими-то символами и картинами. Эти последние иногда были целиком выполнены в бледно-зеленом цвете, иногда они были многоцветными, но везде превалировал зеленый цвет. То и дело мистер Трелони и мистер Корбек обращали наше внимание на какой-нибудь особенный рисунок, прежде чем отложить эту пелену в лежащую за ними груду, которая постепенно возвышалась до чудовищных размеров.
Наконец мы поняли, что распеленывание приближается к завершению. Уже пропорции уменьшились до почти нормальных размеров, соответствующих росту Царицы, которая, как известно, была выше среднего роста. И по мере того, как приближался конец, бледность Маргарет усиливалась, ее дыхание становилось все более учащенным, пока грудь не стала вздыматься настолько сильно, что это напугало меня.
Как раз в то время, когда мистер Трелони снимал последний бандаж, он, взглянув на Маргарет, заметил ее болезненный и беспокойный взгляд и сказал успокаивающим тоном:
– Не переживай столь сильно, дорогая! Смотри! Здесь нет ничего, что могло бы причинить тебе вред. Царица была одета в мантию.
Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 63
