Книга Мама - Алина Дягилева

складывался довольно четко. У нее почти не оставалось сомнений в том, что Лина, эта странная женщина, которая выглядит и ведет себя, как совершенно нормальная, травит свою дочь таллием, который она неизвестно где сумела достать. Все это было слишком, чтобы быть просто совпадением.

Кто-то похлопал ее по плечу, она вздрогнула и обернулась. Антон стоял рядом с ней и выжидательно смотрел на нее.

– Ну что?

Лиза вздохнула.

– Я не знаю. Не понимаю, может быть, мы с тобой все придумали. Как-то уж это слишком – отравление таллием. Тебе не кажется?

Антон молчал и думал. Потом сказал:

– Мам, я недавно шел со школы и видел Нику в окне ее комнаты. Я решил позвонить ей, но трубку взяла ее мама и сказала, что Ника спит. Хотя я видел ее прямо в этот момент, она не спала! А когда я положил трубку, она почти сразу же отвела Нику от окна. Это как-то странно, мам.

Лиза внимательно слушала. Это действительно было странно.

– А еще эта берлинская лазурь. Она говорит всем у себя дома, что лазурь нужна для цианотипии, но это же неправда! Зачем она врет? И зачем хранит ее в лекарствах Ники? Зачем вообще покупает таблетки, если легко можно купить специальный порошок, как мы? Она что-то скрывает, я точно знаю. Мам, можно я напишу Нике, как думаешь?

Лиза вздрогнула.

– Нет! Ни в коем случае! Что ты ей напишешь – что мы думаем, будто у нее отравление таллием?

– Ну да, это как-то дико… Но, мама, мне кажется, Ника в беде. Мы должны что-то сделать!

Лиза снова устало потерла глаза. Было уже поздно, она устала.

– Слушай, утро вечера мудренее. Давай решим, что делать, завтра, хорошо? Согласен?

Антон подумал, потом кивнул.

– Иди спать. Завтра что-нибудь придумаем, я обещаю, – Лиза обняла сына и чмокнула в макушку.

Когда он ушел, она снова открыла ноутбук. В голове проносились, как вагоны поезда, отрывочные воспоминания из рассказов Лины: вот маленькая Ника заболела ветрянкой, и потом у нее выпали все волосы… вот у нее постоянные приступы тошноты, рвоты, боли в животе и диареи, она две-три недели пропускает школу… вот они с мамой бесконечно ездят в детокс-центр, где Нике «чистят организм от шлаков»… вот она настолько слаба, что не может бегать с другими детьми на площадке, а лишь тихонько сидит на скамейке с игрушками… вот ее постоянные шапочки, под которыми, по словам мамы, вечные залысины… вот она спокойно играет с Антоном, а ее мама рассказывает об ее вечных истериках и трудностях со сном… Постепенно в голове у Лизы становилось все яснее – все воспоминания и догадки стали складывать в четкую картину. Лина открыла окно поисковика и ввела: делегированный синдром Мюнхгаузена.

«Делегированный синдром Мюнхгаузена или синдром Мюнхгаузена по доверенности – это расстройство, при котором родитель или другое лицо, осуществляющее уход за ребенком, либо придумывает ему ложные симптомы заболевания, либо заставляет настоящие симптомы выглядеть так, будто ребенок болен. Хотя делегированный синдром Мюнхгаузена – это, в первую очередь, психическое заболевание, он также считается формой жестокого обращения с детьми».

Лиза глубоко вдохнула и продолжила читать.

«Как распознать делегированный синдром Мюнхгаузена.

Как и обычный синдром Мюнхгаузена, когда человек симулирует болезни у самого себя, распознать его делегированную версию не так‑то просто. Слишком много в нём тумана и искренней лжи – как бы парадоксально это ни звучало.

Тем не менее, некоторые общие признаки, которые позволяют предположить у матери (или иного опекуна) делегированный синдром Мюнхгаузена, всё же существуют. Вот они:

Мать выглядит заботливой и крайне обеспокоенной состоянием своего ребёнка.

Она с ходу идёт на контакт с врачами, подробно рассказывая им о симптомах заболевания.

Мама подкована в вопросах медицины, отлично ориентируется в названиях препаратов и диагнозах.

Ребёнок часто, до нескольких раз в год, проходит лечение на дому или в стационаре. Причём этому предшествует странный набор симптомов, который нельзя отнести к какому‑то конкретному заболеванию.

Заявленное матерью состояние и симптомы ребёнка не соответствуют результатам анализов.

Как только ребёнок попадает в больницу, его самочувствие стремительно улучшается, странный недуг отступает.

Симптомы вновь начинают проявляться лишь когда пациент уезжает домой.

В крови, стуле или моче ребёнка есть признаки химических веществ.

Нормальные результаты анализов не успокаивают мать. Она требует перепроверки. И, наоборот, выглядит удовлетворённой («Я же говорила!»), когда состояние ребёнка ухудшается.

Лечением занимается только один родитель. Второй, а также другие члены семьи не принимают в этом никакого участия.

Есть подозрения (например, видеозапись или слова соседей по больничной палате), что мать совершает действия, способные ухудшить симптомы или нанести вред ребёнку.

3–4 подобных симптомов достаточно, чтобы присмотреться к семье внимательнее. Если их больше, то диагноз становится крайне вероятным».

Лиза встала из-за стола и начала нервно расхаживать по кухне, то и дело останавливаясь возле стола. Она понимала, что должна что-то сделать. Но это было слишком серьезное обвинение. Ей не хватило бы духу высказать его Лине в лицо. По спине пробежал холодок, когда она представила ее реакцию. Нет, это невозможно, она не сумеет. Но как же быть? Оставить как есть, не вмешиваться? Сообщить кому-нибудь? Но кому? В опеку? А если она ошибается? Если она навредит Нике и всей ее семье своим вмешательством? Лиза устало опустилась на стул. Решение никак не приходило. Она взглянула на часы – уже полдвенадцатого. Все же она решила сварить себе кофе, хотя и понимала, что после этого точно не уснет. Но она бы и так не смогла сейчас уснуть.

Стоя над мерно шипящей туркой, Лиза следила, как коричневые пузырьки поднимаются со дна и пробиваются наружу сквозь кофейную гущу. Когда стали появляться совсем крупные пузыри, Лиза выключила огонь, но вместо того, чтобы налить кофе в кружку, она осталась стоять с туркой в руке, глядя в стену перед собой невидящими глазами. Потом она резко вернула турку на плиту и быстрым шагом подошла к столу. Села на стул, разбудила уснувший экран ноутбука и открыла почту.

* * *

Нестор Симаков любил приходить на работу пораньше, хотя бы за полчаса до начала приема, чтобы собраться с мыслями и как следует подготовиться к рабочему дню. Вот и сегодня ровно в 7.30 он уже открывал двери детской поликлиники, попутно стряхивая снег с воротника.

– Доброе утро! – громким и бодрым голосом провозгласил он на всю поликлинику – у них был маленький филиал, в котором было всего несколько кабинетов. Девушки в регистратуре заулыбались и тоже поприветствовали его