Не знаю, что подтолкнуло меня к дальнейшим действиям. Я решил, что раз щенки хоть немного сосали молоко у матери, то между ними возникли, пусть и хрупкие, родственные узы, которые можно восстановить. Но захочет ли Шайенн? Она перенесла такие муки, роды закончились самым жутким образом, а ее логово разрушено. Однако я надеялся на лучшее. Оставив Хелен присматривать за волчицей, я прихватил с собой щенков, вернулся в парк и принялся за тщательную реконструкцию логова, чтобы Шайенн по возможности не заметила разницы. Я устал как пес и работал на чистом адреналине, но не мог принять ничьей помощи: если бы нора пахла кем-то еще, кроме меня, шансы на успех резко упали бы. Я собирался вернуть щенков в их подземное убежище и убедить Шайенн присоединиться к ним. А стоит волчице учуять посторонние запахи, она и близко не подойдет к норе, уж это точно.
По окончании работы я поместил пищащие, извивающиеся меховые комочки на прежнее место, и тут же подъехала Хелен на фургончике, в кузове которого стояла клетка с Шайенн. Мы сняли ее и открыли дверцу. Перепачканная кровью, на дрожащих лапах, волчица проковыляла на свободу. Вид у нее был жалкий. Она попыталась бежать, но тут же свалилась в пруд, и мне пришлось вылавливать ее оттуда, так что мы оба промокли до нитки. Остальные волки были заперты в соседнем вольере, и Шайен отчаянно рвалась к ним. Казалось, она напрочь позабыла о щенках и вообще обо всем, что произошло до операции. Я не знал, что и делать. Пошатываясь от слабости, Шайенн бродила туда-сюда вдоль ограждения. Открой я ворота — она бы и не взглянула на своих детенышей.
Внезапно меня осенило. Я подошел к ней и принялся скулить и умоляюще хныкать. Этот звук был ей хорошо знаком. Я терся об нее, пытаясь привлечь к себе внимание, как это обычно делают волки. И она начала отвечать мне. Понемногу, шаг за шагом, я отходил назад, не прекращая звать ее, и так мы прошли полдороги от пруда к норе. Медленно-медленно мы двигались вперед, но когда от входа в логово нас отделяло всего каких-нибудь десять метров, она внезапно развернулась и кинулась обратно к ограждению.
Бесценные минуты утекали как песок сквозь пальцы. Я не мог позволить себе повторить процедуру сначала. Щенки под землей жалобно скулили, требуя пищи и тепла. Если мне не удастся заманить ее в нору в самое ближайшее время, то все будет кончено. Мне бы только подвести ее достаточно близко, чтобы она услышала, — возможно, голоса волчат пробудят в ней материнский инстинкт. Поэтому я остался у норы и продолжал скулить, пока не охрип. Я сутки ничего не ел и не пил, даже не успел умыться после подземных работ. Сорок восемь часов я бегал как заведенный и устал ужасно. Наконец волчица все же направилась в мою сторону и приближалась, пока между нами не осталось метра полтора. Я попятился к самому входу, продолжая ныть и хныкать. Она подошла и ткнулась мордой мне в лицо, как будто прося еды, и в этот момент я понял, что она услышала щенков. Ее голова склонилась сначала в одну сторону, потом в другую. Она навострила уши, прислушиваясь. Потом осторожно, все еще дрожа, просунула в нору голову и плечи. Я с трудом удержался, чтобы не подтолкнуть ее, — но она тут же отбежала в сторону и села под деревом.
Я с новой силой возобновил свое нытье, и мне удалось заставить ее подойти опять. Она принялась облизывать мне рот. Тогда я сунул голову в нору. Она последовала моему примеру. Я медленно отполз. Ее голова и шея все еще оставались внутри, и тут уж я не вытерпел — подставил сзади плечо, отрезав ей путь к отступлению. Щенки уже не пищали, а оглушительно визжали, и внезапно сопротивление под моим плечом исчезло. Я повалился вперед, а Шайенн скрылась под землей.
Прошло несколько секунд. Щенки продолжали верещать. Я попытался представить, что там происходит: неужели она снова вылезет наружу? А вдруг ляжет и раздавит малышей? Мое сердце стучало, как кузнечный молот, я мысленно скрестил все пальцы на руках и на ногах. Когда я шел к выходу из вольера, навстречу мне, рыдая, бросилась Хелен. Она наблюдала за норой у монитора.
— Что случилось? — просипел я. — Шайенн их съела?
— Она кормит их! — ответила Хелен, смеясь сквозь слезы.
«О господи», — только и подумал я.
Что за чудо эти волки.
Глава 31 Через край
Перспектива научить Хелен общению с волками, сделать ее частью моего мира, полностью захватила меня. Кроме того, что это был великолепный материал для съемок, открывались новые горизонты для моих научных изысканий. Но я не тешил себя иллюзиями, понимая, какой тяжелый путь нам предстоит одолеть. За несколько недель Хелен должна была научиться вещам, на постижение которых у меня когда-то ушли годы. А ведь у нее отсутствовал многолетний опыт, который служил мне защитой и относительной гарантией безопасности при общении с волками. В стремлении убедить животных в том, что Хелен для них — своя, я нарушал все мыслимые границы. Конечно, совершать поступки, мягко говоря, противоречащие здравому смыслу, давно вошло у меня в привычку. Но теперь я ставил на карту уже не свою жизнь, а жизнь женщины, которую любил. И если бы стрелки часов можно было заставить вращаться назад, окажись я в том же месте в то же время, я бы ни за что не пошел на это.
За время съемок я успел побывать в шкуре Хелен и понять, как она себя чувствовала с самого начала наших отношений. Каждый день она мучительно переживала за меня, ведь никто не знал, в каком состоянии я окажусь к вечеру. Буду ли я ранен или покусан и насколько сильным будет кровотечение — может, придется латать меня, а то и ехать в травмпункт, чтобы наложить швы? Зачастую дело доходило до сотрясения мозга. Схлопотав в очередной раз оглушительный удар по голове — когда шатаешься и искры сыплются из глаз, — спустя час или около того я порой вдруг обнаруживал, что надо мной склонилась Хелен, бледная, словно привидение, и спрашивает, как я себя чувствую. Оказывается, я минут на десять потерял сознание. И не раз после сильных столкновений я мочился кровью.
А тут мы с ней словно поменялись ролями, причем нам обоим от этого сделалось только хуже. Теперь настала моя очередь испытывать ужас от происходящего. Хелен каждый день встречалась с волками, а я неизменно подбадривал ее, твердя, что все идет просто великолепно и никакой опасности и в помине нет, прекрасно понимая, что все это — блеф. Конечно же я постоянно находился рядом с ней в вольере, но бывали моменты, когда от меня ничего не зависело. Я велел ей ложиться на спину, подставляя волкам уязвимые места, живот и шею. Не было никакой гарантии, что зверь не укусит ее слишком сильно или не проткнет случайно клыками какой-нибудь жизненно важный кровеносный сосуд. А ведь задень он, к примеру, сонную артерию — и смерть наступила бы в считаные секунды.
Сначала я был почти на сто процентов уверен в успехе, и все действительно шло неплохо. Мой план состоял в следующем: Хелен по очереди знакомилась со всеми членами стаи. Первым номером в моем списке значилась Шайенн. Ведь если альфа-волчица ее не примет, эксперимент можно считать оконченным. Но начало выглядело многообещающе. От Хелен требовалось всего лишь выразить свое уважение и почтение к Шайенн как к главе стаи, и она все сделала правильно — в точности как я учил. Далее я свел ее с молодыми волками — Нанузом, Натаа и Тиджесом. Тут ей выпала задача посложнее — продемонстрировать, что она выше их по рангу. Парни вели себя как задиристые подростки — так и лезли в драку. Хелен ужасно испугалась, но сумела сохранить самообладание, и к концу дня все четверо выли хором, как старые приятели. Однако самое трудное испытание, знакомство с будущими счастливыми отцами — Яной, Тамаской и Мэтси, ждало Хелен впереди. Новичок считается принятым, только когда его одобрили все без исключения члены стаи.
