быть хорошим дядькой, а Ванька клялся быть хорошим отцом.
А теперь его нет.
Ну, нет, он смерть брата безнаказанно не оставит. Брат у него один на белом свете был. Родной. Младший. Молодой еще совсем.
– А я его даже похоронить по-человечески не могу – всхлипнул Сергей – ну, ничего. Я отомщу. Отомщу! Всем отомщу! Обещаю. Обещал Ваньке заботиться о нем, буду заботиться о его могилке. Честно. Слышь, Ванек? – он поднял взор к потолку, слезы ручьем потекли из уголков глаз – Слышь? Обещаю, я отомщу за тебя.
***
Утром Лика проснулась и сладко потянулась в кровати, так бы лежать и нежиться в кровати.
«Как хорошо» – подумала она и вспомнила вчерашний вечер.
«Как плохо» – передумала она, вспомнив вчерашний вечер. Лежать сразу перехотелось, подушка моментально стала грубой и неудобной, а матрас давил на каждую клеточку тела своими пружинами и казался аллюминевой подстилкой.
Лика нервно прошагала в ванную комнату, недовольно умылась. Хмурое отражение лица требовало накраситься, причесаться и улыбнуться. Лика же требовательному зеркалу только хмыкнула и раздраженно расчесалась. Вышла из комнаты и почувствовала аромат кофе, колбасы и хлеба.
Лика хорошо помнила то утро, когда он отказывался завтракать и говорил, что это не обязательно. Сегодня Владимир сделал завтрак, что подтверждало его отличное настроение. Такое настроение у мужчин обычно после… после романтичного свидания, бурной ночи и полного удовлетворения.
От этого осознания, Лика притормозила в коридоре, не зная, что делать. Почему она вчера не уехала? Надо было на ходу запрыгнуть в отъезжающее такси.
– Фантазерка – мысленно и оскорбительно обидно заявила она себе. – Поблагодарю за участие и уеду домой, забыть обо всем, что напридумывала.
Уверовав в своем правильном решении, Лика прошла в кухню, поздоровалась, взяла стакан, налила с фильтра воды, сделала глоток и настроилась на серьезный неприятный (для нее) разговор.
Владимир улыбался, весело посматривал на девушку, даже насвистывал мелодию, всем своим видом показывал, что настроение его отличное (точно после свидания с любимой женщиной).
Он приоткрыл крышку на сковороде и объявил:
– Ты вовремя. Завтрак готов.
– Я не хочу.
– Завтракать нужно – со знанием дела напомнил он.
– Я уезжаю. Спасибо тебе за помощь.
Владимир застыл на месте, в одной руке крышка, в другой сковорода, от которой вверх поднимается пар.
Он так внимательно и испытующе на нее смотрел, что она не выдержала, вышла на веранду, стараясь не расплакаться от переживаний. Прохладный воздух освежил лицо, она поежилась, только не от погоды, а от взгляда Володи.
– Куда ты собралась? – поинтересовался он, выходя следом за ней. Он прекрасно знал эту женскую упертость: если женщина что-то решила, то переубедить ее будет сложно. Сложно, но реально.
– Домой.
– Почему?
– Я не могу сидеть у тебя на шее.
– Ты не сидишь.
Лика быстро взглянула на него, убедилась, что он не шутит, отвернулась, стала смотреть вглубь сада. Там просыпались плодовые деревья, готовясь к буйному цветению. Деревья расцветают от радости и тепла, а она увядает от несчастной грусти и приближающейся опасности. Она тяжело вздохнула и сказала:
– Ты мне помог. Спасибо.
– Ты это уже говорила.
– Благодарить можно миллион раз. Я тебе благодарна.
– Пожалуйста. Но я тебе еще не помог. Бобунов на свободе.
– Пусть им занимается полиция. Это их работа.
– Ты думаешь, я буду спокойно заниматься своей работой? Пока ты в опасности?
Она незаметно смахнула слезу, отвечать не хотела и не могла, боясь, что дрожащий голос выдаст ее настроение. А гордость опять куда-то запропастилась. Что это с ней? То придет, то уйдет. Блудная гордость.
– Лика – позвал он.
Она не ответила, только кивнула головой.
– Лика! – повторил Володя – Я не пойму, что ты придумала.
– Ничего.
– Ты из-за Даны?
– Твоя жена…
– Бывшая – поправил Владимир.
– Это не столь важно. Она вернулась к тебе.
– А ты ревнуешь?
– Нет – соврала она.
– Ты обиделась? Прости. Я не хотел тебя обижать.
– Я не обиделась.
– Не пойму на что? – не поверил он. – На то, что я проводил Дану?
– Проводил? Куда? – не совсем понимая смысл его высказывания, машинально поинтересовалась Лика.
– К родителям.
– Чьим родителям?
– Ты с утра всегда такая?
– Какая? – она машинально поправила волосы, причесалась.
– Непонятливая.
– Я всегда понятливая – Лику очень радовал тот факт, что Владимир не был этой ночью с Богданой, как она себе это напридумывала. Но показывать – не могла. Женская гордость, утерянная вчера вечером, вернулась и потребовала себя проявить. – Я тебе мешаю – стараясь сделать голос жестким, сказала она.
– Ты останешься у меня.
– Твоя жена…
– Бывшая – принципиально поправил он.
– Подожди, я ни чего не понимаю.
– Ты не поедешь домой – спокойно, но требовательно сказал он.
– Ты не можешь мне запрещать.
– Могу.
От такого наглого заявления она опешила и взглянула на него.
Он пояснил:
– Я не хочу, чтоб ты пострадала. Я вообще не хочу, чтоб ты уходила. Я не могу тебя отпустить.
Она прикрыла глаза, и слезы потекли ручьем, вытирать она не стала по двум причинам: первая – она их не остановит, вторая – Володя заметит.
Он приблизился настолько близко, что она почувствовала его тепло и энергию своей спиной, хотя он не прикоснулся к ней. Он оперся на перила террасы одной рукой, близко наклонился к ее волосам. От близости, она перестала дышать, шевелиться и мыслить.
– Я был на реке. Я не был с Даной, проводил ее к родителям, они живут на другом конце поселка. А потом вернулся. Майк скулил, соскучился, я давно не уделял ему внимание. Он болел, поэтому неделю сидел во дворе, я не брал с собой на поле, а он очень любит. ЯСпать не хотел, поэтому решил Майка выгулять. Мы пошли на реку. К сому Кузьке, покормил его, а Майк бегал рядом. Они дружат.
– Майк и Кузька?
– Да.
– Вот видишь! – не сдавалась Лика – Ты ночами ходишь к сому, у тебя никакой личной жизни.
– Согласен.
– Я тут лишняя.
– Не согласен.
– Я не…
– Ты останешься со мной.
– Я не могу…
– Думаешь, я могу?
– Что?
– Я не могу быть рядом с тобой – хриплым голосом заявил Володя.
– Рядом?
– Я думать разучился. У меня мыслей нет. Ты в этом виновата. Ты заполнила меня. Голову. Мысли. Мозг. Сердце. Все.
В доказательство своих слов, он обхватил ее своими огромными руками и прижал к груди.
И тут она поняла, что она не умеет дышать. Разучилась. И никогда не научится. Она оказалась не просто в его объятиях, она оказалась в его защищенном мире. В его мире только она. Этот
