забрать детей, а вы не хотите их отдавать. С этим надо что-то делать, иначе будет худо.
– Кому худо, мне? – рассмеялась Клофелина в ответ одним из самых дьявольских смехов, который выражал болезненное самолюбие. – Да у нас тут полно стражи вокруг.
– Что-то я не видел ни одного дозорного в доме, – прищурившись, сказал Серетун. – Разве что, на улице торчало два олуха.
– Вы же не в каждую комнату заглядывали, – возразила жена философа. – Правда, Луфя?
– Конечно, любовь моя, – с тяжелой одышкой ответил писатель. Амплитуда колыханий опахала уменьшилась: мышцы болели все сильнее.
– Ну так вот, – спокойно продолжила Клофелина, – стражники прибегут быстро. Пикнуть не успеете.
– Чтобы кинуть хорошее заклинание, – Серетун выдержал внушительную паузу, – мне пищать не нужно.
– Деньги наколдовать он не может, значит, а угрожать – так здрасте, – возмутился суровый Натахтал. – Тебе же все время сил не хватает, дружище!
– Если бы мне угрожал этот воин, я бы даже уступила, – кокетливо сказала дама.
– Луфя, она при живом тебе флиртует, – обратил внимание старого друга на очевидные факты Серетун. – Ты будешь вот так стоять и молчать?
– Думаешь, это впервые? – смиренно вздохнул философ.
– Ну да, логично, – пробормотал Серетун. – Так вот, госпожа Клофелина, что же нам делать? Это пат. Ты зовешь стражу, я колдую – и все в проигрыше.
– Ты не можешь быть уверен, что успеешь поразить меня до того, как прибегут солдаты, – с загадочной улыбкой проговорила Клофелина. – Но я могу дать вам шанс выжить при одном условии.
– Ну? – спросили хором чародей и воитель, а за ними икнула Астролябия.
– Пусть воитель страстно поцелует меня, – сказала дама с ожирением второй степени и уставилась на повстанца невинными глазками, томно моргая нарощенными ресницами.
– Ты что, сдурела? – красавица нашла последние силы, чтобы встать с кресла и состроить воинственную гримасу. – Тебя никакая стража сейчас не спасет!
– К черту все, – устало сказал Алуфтий, бросил опахало на пол и уселся на ближайший подлокотник.
– Мексиканский тупик, – напряженно сказал Натахтал. – Как в старых фильмах. Держим друг друга на мушке.
– Что? – спросили все хором, и даже Латис, чей голос прозвучал громче остальных.
– Ой, неважно, – отмахнулся воитель. – Все равно вы все не оттуда.
– Так ты из пришлых, – расплылась в улыбке Клофелина. И снова все ее лицо поплыло от улыбки, как торт на солнце. – Целуй давай!
– Да не будет этого, – возразила Астролябия. – И не проси. У тебя муж есть.
– Разве ж это муж, – разочарованно поглядев на Алуфтия, сказала барышня. – Так, одно название.
– Луфя, мне больно, как тебя оскорбляют, – сказал Серетун. – Скажи хоть что-нибудь!
– У вас есть дети? – вдруг задала вопрос красавица.
– Конечно, нет, – резко ответила Клофелина.
– А вы хотели? – Астролябия нащупала нужное место.
– Я – хотела, – жена философа грустно села на софу. – Латис, вина мне!
– Да, мэм, – холодно ответила продавщица и, нехорошо посмотрев на друзей, пошла к двери.
– Стой! – крикнула Астролябия. Служанка замерла, – Вот, в чем дело. Одинокая семейная пара, в которой любовь давно угасла.
– Да не было ее, любви-то, – неожиданно для всех заговорил Алуфтий. – Обыкновенный брак по расчету. Папенька в этом плане сильно давил.
– Я тебя не видел всего пять лет, – удивился Серетун. – Неужели, этот старый хрыч до сих пор тебя контролирует?
– Так бы я не получил наследство, – ответил Алуфтий. – А сейчас и дом есть, и весь город в придачу.
– Развелся бы, раз батюшка почил, – сварливо вставил догадливый чародей.
– У нас так нельзя, – развела руками Клофелина. – Не может нравственный ориентир целого города взять и так просто порвать с женой. Это же сразу гарантированное восстание.
– Были бы у вас дети, не держали б вы рабов, – осуждающе бросила Астролябия.
– У Алуфтия Второго были дети, – с улыбкой сказала жена философа. – У Алуфтия первого – тоже. Это не мешало им построить Крепководск таким, какой он есть.
– Я хотя бы попыталась, – мрачно произнесла красавица и обхватила Натахтала за плечи. Густой запах пота ударил ей в нос, и девушка скривилась, но не отпрянула.
– Вижу, вы не отстанете, – сказала Клофелина. – Нужно искать выход.
Латис стояла как вкопанная и чувствовала, что удары сердца отдаются эхом в пол в пол – такими сильными они были.
– Какие будут предложения? – Серетун скрестил руки на груди.
– Философский баттл, – незамедлительно сказала жена писателя.
– Что? – оторопели Натахтал и Астролябия.
– Так и знал, – довольно проговорил Серетун. – Вечно здесь тянет на пьяные разговоры ни о чем.
– Так, минуточку, – рассердился воитель. – Ты поэтому нас опоил, так?
– Да, – голос чародея дрогнул, но потом снова обрел силу. – Зато в таком состоянии легче гнать пургу.
– А не охмелел ли ты часом? – грозно спросила Астролябия и тут же посмеялась над своим каламбуром.
– Так что, принимаете вызов? – заботливо спросила Клофелина. – Алуфтий против одного из вас.
– Если Натахтал выиграет, то дети наши, – жестко поставил условие волшебник.
– А если проиграет – станете рабами, – томно глядя на воителя, сказала жена философа.
– Кто будет судить? – настойчиво спросила красавица, не желавшая так просто отдать Натахтала на растерзание опытному бумагомарателю.
– Слуги, – с улыбкой ответила Клофелина.
– Но это же нечестно, – возразил Серетун. – Они всяко будут за Луфю, а то накажут.
– Никто их не держит силой, – усмехнулась жена философа. – В этом и трюк. Уговорите их уйти – и вы победили.
Только после признания дамы Серетун понял, что Латис нервничала не из-за Клофелины, а потому что ее пришли забрать. Она в самом деле хотела остаться. .Какое коварство.
– По рукам, – согласился неутомимый боец. – Когда начнем?
– Уже, – ответила Клофелина.
Глава 38
Когда идешь в торговый флот третьим помощником, нужно понимать, что работа будет совсем не как в сказках Жюля Верна, и
