утверждены составы подпольных райкомов и горкомов. Заканчивается оборудование партизанских баз в тайге. Ничего нового мы здесь не стали изобретать, а обосновались на местах, где в свое время были базы С. Лазо.
— Когда вы собираетесь выехать во Владивосток? — спросил Сталин. Я ответил, что можем выехать завтра.
— Поезд ждет вас на Казанском вокзале, можете отправляться сейчас же. Кто-то из нас сказал, что заедем в гостиницу, заберем вещи и немедленно отправимся на вокзал.
— Ваши вещи уже в вагоне, — бросил Сталин. Затем, твердо чеканя слова, он сказал: — Вы должны сделать все, чтобы не дать Японии оснований для вступления в войну, для образования второго для нас фронта. Если же вы спровоцируете нам войну на Дальнем Востоке, мы будем судить вас по всей строгости военного времени. До свидания.
Перед партийной организацией Приморья, всеми тружениками края стояла задача — сделать все возможное как для оказания помощи действующим фронтам, так и для подготовки отпора реально нависшему вторжению японских войск, не дав при этом Японии ни малейшего повода для вступления в войну.
Н. М. Пегов. Близкое-далекое.
Политиздат, М., 1982. С. 110–113.
И. Д. Папанин, 15 октября 1941 года
Я часто вспоминаю тот день, который определил мою судьбу в военные годы, день 15 октября 1941 года, когда меня неожиданно вызвали в Государственный Комитет Обороны.
Естественно, я волновался: зачем понадобился?
И. В. Сталин был за рабочим столом, сбоку от него сидели В. М. Молотов и А. И. Микоян — члены Государственного Комитета Обороны.
— Начальник Главсевморпути Папанин явился по вашему вызову, товарищ Сталин, — отрапортовал я, остановившись посреди кабинета.
Я имел тогда звание капитана первого ранга и ходил в военной форме.
— Садитесь. Я сел в свободное кресло.
— Товарищ Папанин, — сказал председатель ГКО, — хочу сообщить вам о решении: посылаем вас в Архангельск как уполномоченного Государственного Комитета Обороны. Я вопросительно посмотрел на Сталина. Он продолжал:
— Архангельский порт имеет сейчас и будет иметь в ближайшем будущем особое военное значение. Это на западе самый близкий к линии фронта свободный морской порт. Мурманск еще ближе, но он всего в 40 километрах от фронта, и вражеская авиация бомбит город регулярно. Мы заключили соглашение с Рузвельтом и Черчиллем. Через Атлантику идут в Архангельск корабли с грузами. Надо организовать их приемку, быструю разгрузку и немедленную отправку грузов на фронт. Это очень важно…
— Нынешнее руководство, — добавил А. И. Микоян, — к сожалению, не справляется со срочной разгрузкой судов. Первый караван — 7 кораблей союзников — разгружался очень долго. Вы организовывали зимние военные перевозки в Белом море в финскую кампанию. Поэтому вспомнили о вас.
— Надеемся на ваш практический опыт и энергию, — сказал в заключение председатель ГКО. В первое мгновение это предложение сильно озадачило меня. Я спросил:
— А как же Главсевморпути? Ведь сейчас у нас самое напряженное время, завершается арктическая навигация.
— Назначая вас уполномоченным Комитета Обороны по перевозкам в Белом море, мы не снимаем с вас ответственности за работу в Арктике, — ответили мне.
— Сколько у вас заместителей и членов коллегии?
— Шесть, — ответил я.
— Вот и хорошо. Закрепите за каждым участок работы и строго спрашивайте с них, а сами сегодня же поезжайте в Архангельск. Подчиняться будете товарищу Микояну, а в особых случаях можете обращаться непосредственно ко мне.
— Дано распоряжение выделить вам служебный вагон и прицепить его к вечернему поезду, — добавил Анастас Иванович.
— Есть выехать сегодня вечером в Архангельск, — только и сказал я.
Сталин кивком дал понять, что разговор окончен.
Тут же в приемной мне вручили мандат, подписанный председателем ГКО.
И. Д. Папанин. Лед и пламень.
Политиздат, М., 1984. С. 244–245.
И. Т. Пересыпкин, 15–21 октября 1941 года
15 октября, оказавшись в приемной И. В. Сталина, я встретился с группой секретарей областных комитетов партии, выходивших из его кабинета. Среди них было много знакомых и в их числе секретарь Горьковского обкома Родионов. Я обратился к нему:
— Зачем вас вызывали в Москву?
— Сталин приказал, — ответил он.
Мне показалось, что это самый подходящий момент для доклада Сталину о месте расположения запасного узла связи Ставки Верховного Главнокомандования.
— Прибыл для доклада о запасном узле связи Ставки, — доложил я.
Хотя я ожидал неприятного для себя разговора, все обошлось благополучно. Сталин, несмотря на очень сложную обстановку под Москвой, был спокоен. Он развернул на столе принесенную мной карту, спросил:
— Где вы предлагаете создать запасной узел связи Ставки?
— С точки зрения удобства организации и обеспечения связи, для этой цели наиболее подходящим местом является район Куйбышева, — ответил я.
— Нет, в Куйбышев мы не поедем. Там будет много иностранцев.
И. В. Сталин, по-видимому, имел в виду известное мне решение советского правительства об эвакуации в Куйбышев дипломатического корпуса, принятое утром этого дня.
Потом я предложил расположить узел связи в районе Казани, оговорившись, что оттуда организовать связь с фронтами и всей страной будет значительно труднее, чем из Куйбышева. Но и это предложение принято не было.
Сталин долго и внимательно смотрел на разложенную карту. Я стоял рядом и с нетерпением ждал его решения. Потом он посмотрел мне в глаза, как бы изучая, повернулся снова к столу и сказал:
— Давайте здесь… — И указательным пальцем показал на населенный пункт.
Это его решение было полной неожиданностью. Можно было предположить все что угодно, но что узел связи Ставки придется развертывать в этом пункте, я никогда не ожидал. Это было совсем не то, на что рассчитывали связисты. Мне было известно, что в районе этого пункта средства связи были развиты крайне слабо, он находился вдали от магистральных линий. Однако решение было принято и его надо было исполнять. <…>
Основой запасного узла связи Ставки послужили два поезда, принадлежавшие Наркомату обороны и Наркомату связи, ранее эвакуированным из Москвы на восток. Мы сумели перехватить их в пути и использовать для решения поставленной задачи. Недостающие телеграфно-телефонное оборудование, радиостанции, монтажные и линейные материалы в спешном порядке были направлены из московских складов и соседних областей. К монтажным и линейным работам на создаваемом узле связи были привлечены: личный состав обоих поездов связи, один из ремонтно-восстановительных батальонов связи, случайно оказавшийся в этом районе и работники местной конторы связи.
В результате героической работы всего личного состава, участвовавшего в строительно-монтажных работах, задание И. В. Сталина было выполнено за пять суток. К исходу 21 октября сорок первого года запасной узел связи Ставки Верховного Главнокомандования, получивший позывной — Виктория — что означает победа, в основном был смонтирован.
И. Т. Пересыпкин. …А в бою еще важней.
«Советская Россия», М., 1970. С. 95–97, 98.
А. И. Шахурин, 15–16 октября 1941 года
<…> К середине октября 1941
