Книга Бегущая во сне - Марина Орехова

— Вы ощущаете чувство эмпатии к матери. Это говорит о близости между вами. Считаете, что у Веры схожие проблемы, как и у вас?

— Дело не в близости между нами. Мы не очень близки, если честно. Я думаю, что Вера винит себя за произошедшее с дочерью.

Синичкина кивнула и что-то быстро черкнула в блокнот, не отрывая взгляда от Таши. Вера так и сидела с открытым ртом, боясь вставить реплику, словно говорили не о ней вовсе, а о какой-то другой Вере.

— Вера, что вы думаете об этом?

— Кх-кхм… Я… — растерянно начала женщина, прокашлявшись. — Я хочу, чтобы моя дочь была счастлива…

— А если она несчастна, в этом виноваты вы? — уточнила Синичкина.

— Нет. Ну отчасти, да… Наверное… Каждая мать хочет дать лучшее своему ребенку.

— А что если лучшее по твоему мнению не подходит дочери? Как ты можешь знать, что лучше для другого человека? — вклинилась в разговор Инесса.

— Разве лучшая школа, лучшие преподаватели, лучший университет — это плохо? Лучшие игрушки, одежда, отдых, досуг… Разве хоть кто-то назовет это чем-то плохим? — более уверенно продолжила Вера.

— А взамен дочь тоже должна быть лучшей, да? Лучшим ребенком, ученицей, студенткой, дочерью, да? — продолжила гнуть свою линию Инесса с легкой ухмылкой на лице.

— Знаешь, Таша, нет! Просто хотелось бы хоть изредка услышать «спасибо»! Просто «спасибо, мама!», «Я люблю тебя, мама!» Все! Но это же слишком много, да?

— Ты просто хочешь доказать себе, что ты лучшая мать! Доказать за счет своего ребенка! Так за что говорить спасибо? За твое самоутверждение или за то, что ты навязываешь то, что хочешь получить сама?

— Да как ты смеешь! Может, мне нужно было вообще не заниматься твоим воспитанием, не обеспечивать тебя? Пустить все на самотек?

Вера вскочила с кушетки, угрожающе махнув рукой. Алый румянец залил ее лицо, а на лбу появилась испарина.

— Может! И твоя дочь выросла бы самостоятельной и умеющей о себе позаботиться! А не инфантильной дурочкой, которая доверяет первому встречному и ждет, что кто-то — кто угодно — решит ее проблемы!

— Нет… я не могу это слушать… Простите… — вымолвила Вера, душа в себе позывы к рыданиям, и торопливо выбежала из кабинета.

Юлия Сергеевна молча наблюдала за происходящим, периодически что-то записывая. Когда Вера вышла, она закончила записывать и молча уставилась на Ташу.

— Похоже, до нее дошло. Пусть порыдает. Ей станет легче, — подытожила Инесса и с превосходством посмотрела на хваленого психотерапевта, еле сдерживая довольную улыбку.

«За что ей вообще платят? За стенографирование? То же мне, специалист…»

— Что вы сейчас чувствуете, Таша? — серьезно обратилась к ней психотерапевт, словно не замечала самодовольства и презрения в глазах клиентки.

— Мммм… Что же я чувствую?... Я чувствую, что просто трачу время, сидя тут. Но с другой стороны, у меня куча времени! Почему бы и нет… Может, хоть ей станет легче, — честно ответила Инесса, махнув головой в сторону двери, куда сбежала рыдающая Вера.

— Вы ищете мести и возмездия?

— И кому же мне мстить? — хмыкнула Инесса.

— Да хотя бы Таше. Да, Таше! — осенило женщину и она продолжила развивать свою мысль. — Вы мстите самой себе. Той Таше, которая не смогла реализовать собственные желания, которая оказалась скована инвалидным креслом.

Инесса сморщилась. Ей на мгновение показалось, что Синичкина сквозь ее очки видит всю правду, видит ее насквозь. Что она видит перед собой не Ташу, а Инессу… Она сглотнула и ощутила, как по спине пробежали мурашки.

— С чего вы это взяли?..

— Вы говорите о себе в третьем лице при матери. Пытаетесь отстраниться.

«Еще бы! Куда уж больше отстраняться от Ташкиного сознания!» — подумала Инесса, а вслух ответила, подавив ироничный смешок:

— Я пытаюсь абстрагироваться от того, что не могу ходить, но как-то не получается.

— Мы столько времени потратили, но вы так и не уяснили главное: вы бежите от себя, пытаетесь отстраниться, а надо принять себя такой, какая вы есть. Со всеми недостатками и достоинствами. Только тогда вы сможете трезво оценивать действительность. Пока вы в оппозиции к миру, он будет отвечать вам враждебностью. Примите свое тело, и оно отблагодарит вас.

— Не могу я принять мое тело. Оно не должно было быть таким, — отчаявшись, начала бормотать Инесса.

— Вам кажется, что жизнь к вам несправедлива, но на самом деле мир такой, каким вы ожидаете его увидеть. Вы формируете окружающую действительность своими мыслями и намерениями. Мы ведь обсуждали это в прошлый раз. Страх идти в будущее отразился на возможности ходить. Сейчас я вижу в вас страх неизвестности и безысходности… Раньше этого не было… Что изменилось?

— Я пыталась сбежать из одной тюрьмы, но в итоге попала в другую.

— Я с трудом понимаю вашу метафору. Но если ситуация повторяется, то нужно менять свое отношение к ней.

— Наверное, вы правы.

«Нужно было менять себя, а не мир. Я сменила мир, а внутри все та же пустота…», — с горечью осознала Инесса.

— Пожалуй, окончим терапию на сегодня. Но если вы не возражаете, Таша, я побеседую немного с вашей матерью. Наедине. Вы можете подождать в приемной.

Инесса не стала возражать. Ей и самой не хотелось больше разговаривать. Она поняла, что, пытаясь сбежать от своих проблем и решить их в новом мире, наткнулась на те же грабли, только что еще хуже — оказалась пленницей еще и своего тела.

«Как же я ошиблась… С этим чертовым телом. Оно никогда не станет моим. Я не хочу его,» — девушка посмотрела на свои ноги. По коже пробежали мурашки, но она их не чувствовала. Такое странное ощущение инородности…

В приемной сидела Вера. Опухшие от слез красные глаза она замаскировала тональным кремом из косметички, но потухший взгляд ничем не скроешь. Она листала журнал. Когда вышла Таша, она даже не оторвалась от него.

— Мам? Доктор просила тебя зайти.

Вера, как робот, встала с кресла, поправила безупречно сидящие брюки, и прошла в кабинет, даже не глянув на дочь.

«Нужно было с ней полегче… Зато не будет меня доставать. Пусть лучше злится, чем опекает и жалеет меня», — подумала Инесса и подъехала ближе к огромному аквариуму. Ее взгляд привлек дом, выполненный в форме раковины, обросшей кораллами. Из маленьких отверстий в форме окошек и дверей вальяжно выплывали стайки мелких разноцветных рыбешек. Их заботы сводились к нулю: корм исправно подсыпали, воду обогащали кислородом, огромный стеклянный аквариум до блеска чистили… не нужно было думать ни о чем. Эти рыбешки и мечтать не могли об океане. Все они родились в своем крохотном мирке и счастливо жили в нем. Но показать бы любой из них, что есть бескрайние просторы водной глади и что выбрала бы каждая? Ограниченный стеклом комфортный мирок или опасную свободу?