Забыть. Арса Айверса мне требовалось просто забыть.
– Кажется, они экономят на еде, – неожиданно раздалось совсем рядом со мной.
Повернув голову на звук, я обнаружила подле себя незнакомого мужчину. Он ковырялся двузубчатой вилкой прямо в тарталетке, пытаясь выловить из нее кого-то ранее живого.
– Эти закуски кладут в рот целиком, – поделилась я откровением, оценивая его манипуляции лишь мгновение, и продолжила пристальным взглядом изучать каждый сантиметр зала.
– Но зачем? Ведь все самое вкусное внутри. Мне, к примеру, нравитесь вы, а не ваше платье.
– Да вы нахал! – шумно восхитилась я, не сдержав улыбки, задохнувшись от возмущения, попросту оторопев от услышанного. – Я даже не знаю, что сказать.
– Допустим, вы можете сказать, что я возмутителен. – Отложив опустошенную тарталетку и вилку на пустое блюдо, что стояло на столе с закусками, незнакомец встал еще ближе и теперь нагло смотрел мне прямо в глаза. – Что я оскорбляю вас лишь одним своим присутствием. В конце концов, вы можете сказать, что я лишен должного воспитания.
– А вы действительно лишены? – спросила я, попытавшись вновь отвернуться, чтобы исследовать зал, но настойчивый незнакомец плотно завладел моим вниманием.
Трудно игнорировать кого-то, когда тебе смотрят прямо в глаза.
Он показался мне эксцентричным. Не по внешности, нет. Мужчина лет двадцати пяти на вид выглядел обыкновенно. Пожалуй, это было самое подходящее слово.
Его глаза были просто серыми, тусклыми, уставшими. Его волосы – темными, распущенными и длинными, как и у половины присутствующих. Длинные волосы у мужчин совсем недавно вошли в моду и пока не потеряли свою популярность.
Широкие темные брови, прямой нос, заостренный подбородок и впалые щеки. Незнакомец отличался разве что худобой, которую надежно скрывала одежда, в частности сероватая рубашка, темно-серый удлиненный камзол с серебряными вставками и брюки, которые были видны лишь частично.
Снизу их закрывали высокие сапоги.
И вот они уже были дорогими. Не красивыми, не примечательными, абсолютно простыми, но невероятно дорогими. Только драконью кожу прошивали двойным стежком – это я знала назубок. А все потому, что однажды отец подарил такие туфли маме, и она вместо того, чтобы носить их, трепетно сдувала с них пылинки.
Она в принципе по поведению всегда казалась мне большей леди, чем все вместе взятые дамы при дворе. У меня такой стать при всем желании никогда бы не получилось, даже если бы в наш особняк согнали учителей со всего света.
Я по ней просто невероятно скучала.
– Напротив. Я считаю, что мне дали лучшее воспитание из возможных, – тепло улыбнулся незнакомец, коснувшись пальцами своей серебряной маски, слегка склонив голову в знак почтения. – Позволите представиться? Или нам стоит позвать кого-то третьего?
– Но ведь это бал-маскарад. Никто не должен знать, кто находится под той или иной маской, – удивилась я его предложению.
Каждая новая фраза, произнесенная незнакомцем, обескураживала меня все сильнее. Я будто сидела на стуле, ножки которого по очереди надламывались.
– Иные леди умудряются придерживаться этих смешных условностей даже на подобных празднествах, – пояснил он свои слова. – Однако, вероятно, все же будет лучше, если наши настоящие имена так и останутся неузнанными. Вы позволите мне называть вас, скажем, Катрин?
– О нет, вы выбрали самое отвратительное имя из возможных, – запротестовала я и с удовольствием приняла бокал из рук мужчины.
– Имя или человека? – уточнил он.
И ведь верно уточнил. Катрин была ужасной сплетницей, и иной раз я несказанно радовалась, что мы редко бывали на праздниках и балах.
О Древние, я будто снова окунулась в свою прошлую жизнь. Словно ничего не было, ничего не изменилось. Точно это графиня Эредит устраивала сегодня праздник, а я опять должна была уйти спать после третьего танца.
Но я никогда не уходила на самом деле. Просто пряталась среди гостей, стараясь не попадаться родителям и их близким друзьям на глаза.
Отец об этом знал.
– Я задал сложный вопрос? – вернул меня в реальность чужой приятный голос.
– Ничуть. Просто ваш вопрос всколыхнул воспоминания о прошлом, – ответила я честно. – Приятные воспоминания. Сейчас начнется третий танец. Вы не хотите потанцевать?
– Только если с вами, – выставили мне необычное условие. – Признаться, смена партнеров дурно влияет на мой характер, а он у меня и так не сахар.
– Ох, вы себе льстите, – рассмеялась я и сама протянула мужчине руку, чтобы проследить за тем, как он осторожно касается моих пальцев.
Только этот танец. Я давала себе только этот танец как символ завершения прошлой жизни. Смерть герцога станет чертой, после которой я возведу новую точку отсчета, но пока…
Пока еще я являлась Арибеллой ар Страут, единственной наследницей рода Эредит, маркизой по рождению, графиней, унаследовавшей титул приемных родителей после их смерти…
Леди. Пока еще я являлась леди.
Бальная зала сияла. Танцующие вокруг нас пары кружили голову. Да и сам танец кружил. Перед глазами то и дело мелькали золото и красный бархат. Все было украшено в этих цветах и тканях. Лишь изредка на столах с закусками и напитками можно было увидеть дорогие сердцу белые пионы. Еще один символ этого последнего для меня торжества.
Музыканты играли как никогда. Слова и действия незнакомца не расходились. Сопроводив меня в самый центр залы, он слегка склонил голову, выражая тем самым почтение, в то время как я сделала положенный случаю реверанс.
На этом условности, предписанные этикетом, закончились. По правилам в этом танце предполагалась частая смена партнеров. Пары вставали в два круга: внешний и внутренний, – а затем переходили из одного в другой, однако благодаря нам рисунок танца несколько изменился. Мы занимали самый центр, став своего рода протестующими.
Это было дерзко. Даже непростительно. На нас смотрели все кому не лень, и даже танцующие выворачивали головы. Но меня это волновало мало. Я позволила себе этот танец и отвлекаться на пустяки не собиралась.
– А вы смелая, – сделали мне комплимент, ведя по несуществующему самому маленькому кругу.
– Мне просто нечего терять, – улыбнулась я, полагая, что незнакомцу могу сказать правду.
Нас не связывало ничего, и ничего не свяжет впредь, ведь мы навряд ли когда-нибудь увидимся снова. А даже если увидимся, то просто не узнаем друг друга.
– Каждому есть что терять. Например, голову.
С этими словами мужчина резко притянул меня к себе так, что я оказалась буквально вжата в него всем телом. Воздуха оказалось недостаточно.
Страх или страсть? Колкие иголочки онемения прокатились по моему позвоночнику и сосредоточились в животе. Мне вдруг стало жарко. Голова закружилась, мысли спутались, а губы мгновенно высохли.
