эмоциях не замечая ничего вокруг. Воюете между собой. Не стыдно? О дочери не пытались думать?
— Я о ней каждый божий день, думаю и не забываю! — проговорила я уже более спокойно. — А если бы ваш ненаглядный сыночек не вставлял в колеса палки, действуя исподтишка, я бы не разрывалась на части, пытаясь все вытянуть одна! Скажите, что не в курсе всего? Так спросите его, — презрительно бросила кивком головы в сторону мужа, который вроде как угомонился и сейчас просто выступал в роли наблюдателя и слушателя.
— Я и так знаю прекрасно своего сына, — парировала свекровь в ответ. — Он не мог так поступить. Ты просто наговариваешь на…
— Не мог? — ухмыльнулась, перебивая ее, спросила я. — Вы сами-то верите в то, что говорите? Он обвиняет меня в том, чего я не делала. Придумывает что-то и наговаривает обо мне всяких небылиц. Пытается через дочь манипулировать, хотя если посмотреть правде в глаза, Анна ему ни капельки не нужна. Да он даже не хотел, чтобы она вообще появлялась на этот свет. Пытался отправить меня на аборт, — походу этим признанием я все же добила Любовь Владимировну, ибо после них, она сильно побледнела. — Потом кричал мне в лицо, что она не его дочь. Не уж-то вы тоже не видите их сходства? А еще он всячески старается очернить меня. Я признаюсь, что не идеальна, но я хотя бы не вру, глядя людям в глаза. А теперь скажите мне, Любовь Владимировна, вы точно уверены, что ваш сын белый и пушистый?
Ответить она так ничего и не смогла, в этот момент в дом вернулись дядя Витя с моей девочкой. Она уже полностью успокоилась. Заметив меня, малышка тут же потянула ко мне ручки. Я подхватила ее и бережно опустила на кровать. Погладила доченьку по белокурой головке, поцеловала в носик, и, обернувшись ко всем собравшимся, выразительно на них посмотрела, намекая им, что пора меру знать. Анюту уже давно нужно было уложить спать.
Нас оставили одних. Слава богу Андрей тоже свалил из комнаты. Видеть его не хотелось совсем. Читать доченьке на ночь сказку не стала. Вместо этого сама рассказала ей короткий пересказ любимой книжки про трех поросят. Через десять минут Анюта уснула. Я полежала рядом с ней еще десять минут, потом осторожно встала, поднялась на второй этаж, предупредив свекров о том, что дочь уснула, а мы с Сашкой недолго побудем на участке Артемьевых. Потом спустилась вниз, взяла свою сумку и вышла из дома на веранду.
После того, что случилось, не хотелось оставлять сумку с документами в доме, пока меня там не будет. Даже если пусть мы максимум вышли на улицу на полчаса. Сашка ждала меня именно там. Переглянувшись, не сговариваясь, пошли на участок крестного отца моей дочурки. Как ни странно, Андрей сидел там же и выпивал. Завидев нас с Сашкой, скривился. Быстро допил банку пива, попрощался и ушел.
Проходя мимо меня, чуть слышно проговорил:
— В дом можешь не возвращаться.
Что именно он хотел этим сказать, я поняла через полчаса, когда Артемьевы уехали обратно в город, а мы с Сашкой столкнулись с тем, что не могли попасть в дом. Сначала подумали, что дверь просто случайно захлопнулась, но когда не нашли запасных ключей, которые всегда лежали припрятанные на веранде на всякий случай, стало понятно. Дверь специально заперли, чтобы я не могла попасть в дом.
Да ладно бы я была одна, но со мной находилась Александра! Неужели Андрей настолько крышанулся, что из-за меня, даже родную племянницу готов не пустить в дом? Хотя чему тут удивляться? Это было вполне ожидаемо.
Не растерявшись мы с Сашкой стали тихонько стучать в окна. В ответ нам была полная тишина. Не, мы конечно вполне себе могли начать орать во все горло под самыми окнами, но там спала моя девочка. А будить ее, мне совершенно не хотелось. Проторчав так еще около часа и начав замерзать, я сняла с себя кофту с длинным рукавом и отдала ее Сашке. Она вообще в тоненькой футболке щеголяла. Потом, как вариант, чтобы согреться, пошли к бане.
Хорошо, что ключи от нее находились в скважине. Отперев баню и зажигая там свет, открыли двери в парилку и в предбанник, чтобы оставшееся тепло помогло нам хоть немного согреться. Сев на скамейку, вдруг накатила усталость. И тут меня словно прорвало. Слезы ручьем покатились по щекам. У меня началась самая настоящая истерика, ибо я ревела, почти выла и смеялась одновременно.
Видя, в каком я состоянии, недолго думая, Сашка вдруг схватилась за телефон и начала кому-то звонить. Я не вслушивалась в этот разговор. По правде говоря, даже не заметила этого. В чувство пришла, когда Александра отвесила мне несколько оплеух по обеим щекам. И то не сразу поняла смысл ее слов, когда она произнесла:
— Соберись, мать. Пошли, давай. Сейчас Миха приедет.
— Какой Миха? — не поняла я.
— Твой, блин, — огрызнулась Сашка. — Не тупи. Я Михаэлю позвонила, попросила нас забрать. Так что давай, шевели своими культяпками. Нам до остановки по темноте еще топать.
Я не знаю, сколько у нас заняло времени, чтобы добраться до остановки, но когда мы туда подошли, машина Михаэля уже стояла там. Мы молча забрались в нее, и сорвались с места, возвращаясь в город в полной тишине. Ключей от квартиры у Сашки не было. Они тупо остались в доме на даче. Ко мне тоже было нельзя. Мать с отчимом вновь ушли в запой. А потом оказалось, что родные Михаэля уехали в деревню на все выходные. И мы, заехав на заправку и купив, что пожрать, целенаправленно поехали к нему. А там нас уже дожидался мой любимый «Black Velvet».
ГЛАВА 34
ГЛАВА 34
2011–2015 года
Именно после этого конфликта между мной и Андреем, свидетелем которого невольно стала наша дочь, и о котором я потом сообщила своему адвокату, муж, в конце концов, согласился на развод. И так уж вышло, что к этому моменту мы с Михаэлем поругались. А причиной ссоры была Сашка. Я совершенно случайно увидела их переписку, которая ой как мне не понравилась. Итог, решили снова расстаться.
Свой развод я отмечала с двумя подругами и коллегами по работе. После вечерней смены, в начале, блин рабочей недели! Мы так на отмечались, что спать легли только в десять часов утра. И это при том, что в два часа дня нам нужно было выходить на работу. Вставать
