смог попрощаться… Я не знаю, сколько продлится эта подготовка к “встрече” и, вообще, состоится ли она? А если состоится, чем закончится… – я невольно посмотрел на надувшегося Толика. – У меня отец в тяжелом состоянии. Скажешь, потерял от горя голову…
Я кажется старался убедить себя.
– Да, но это не вяжется с твоими спланированными действиями нелегального перехода границы. Потеряв голову, так не поступают. И никто не поверит, что ты способен потерять голову, что бы ни случилось.
“Что бы ни случилось…”
– Тогда скажи, обозлился из-за обрушившихся на него несчастий. Сначала жена, потом Мансур, Митяй, теперь отец…
Я попытался скрыть раздражение в голосе.
“Ведь так оно и есть…”
– …Обоснуй грамотно, Пава. Тощий не должен почувствовать, что ты в курсе.
– Понятно, – вздохнул Старший. – Тяжело, когда близким грозит опасность, а ты не в состоянии помочь.
– Толик, сейчас не время. После объясню… – я вовремя пресек уже готового взорваться Младшего. – Все в дерьме. Запусти кафе до моего возвращения.
– Такое ощущение, что я тут вообще лишний, – фыркнул Толик.
– Ты бесценный… – я устало наврал…
Видимо, менты действительно чем-то схожи, особенно, если они менты кавказские. Я внимательно осмотрел встретивших нас в аэропорту Махачкалы субъектов в форме разного размера и возраста, но чем-то удивительно похожих. Вдруг понял – взгляд. У них одинаковый взгляд – нагловато-требовательный и изучающе-оценивающий. В смысле, сколько стоит клиент и сколько с него можно содрать. Это словно штамп у них на лбу. Ментов можно определить даже без формы. Они, как шофера в бывшем Союзе – отдельная нация.
А у меня, наверное, взгляд другой – взгляд бродяги или по-иному, волчий взгляд. Такой может быть у дантиста, бизнесмена или только что освободившегося из колонии зека, не важно. Этот взгляд не нравится ментам. Потому что его обладатель непредсказуем и не укладывается в систему, в которой его “классовые” оппоненты с блестящими звездочками так вольготно устроились.
Оставшись взаимно недовольным первичным контактом, мы холодно раскивались. Даже здороваясь с Кучерявым, они нагло продолжали меня буравить.
– Где Мансур? – бесцеремонно спросил более упитанный и высокий с характерным акцентом. Он был ведущим в их составе, с капитанскими звездочками. У того, кто был меньше по объему, плечи украшали скромные сержантские лычки.
Я опередил Николая:
– В преисподне. Ему не повезло.
Менты меж собой переглянулись:
– А ты кто такой?
– Тот, который заплатит тебе, если сработаемся. И тот, у которого нет времени для болтовни…
Заметив внезапно побагровевший цвет лица у старшего мента, Кучерявый быстро взял его под локоть и увел в сторону. Краешком глаз я наблюдал, как цыган что-то ему внушительно вдалбливал. Младший мент с относительно “человеческой” физиономией, чем-то похожий на добродушного бультерьера, почувствовав “твердый орешек”, попытался улыбнуться. Получилось что-то сюрное.
Через минут пять “переговорщики” возвратились.
– Пошли… – коротко бросил Старший, не смотря мне в глаза…
На стоянке мы сели в видавшую виды “копейку” и тронулись. Впрочем, тянула она нормально. В Дагестане мент имеет почти такой же блат, как в Азербайджане. Но менее беспредельный и более c понятием. Это, видимо, связано с закрытостью местных анклавов, которые в связи с географическими и иными условиями приобрели как бы иммунитет к внешним воздействиям. Родоплеменной строй здесь сохранился лучше, чем в Азербайджане, и, соответственно, “институт” круговой поруки приобрел более отчетливую форму. Поэтому любой обладающий хоть какими полномочиями представитель так называемого правопорядка хорошо понимал, что, если он, допустим, доколется даже до какого-то с виду невзрачного чабана, мирно пасущего в горах стадо, то завтра вполне вероятно, что с него будет спрос со стороны целого рода, также со своими ментами, прокурорами или же бандитами. И все они будут скрупулезно разбираться, по закону ли (то есть по понятиям) задержан их родственник.
И даже, если за этим чабаном не будет хоть какой силы, то никогда нельзя быть уверенным, что он, осознав, что с ним поступили несправедливо, не откопает свой, может, слегка заржавевший калаш, и не разберется с обидчиком. Благо, горы были рядом и там всегда будут рады встретить такого рода мстителя.
В Дагестане тогда даже должности были аккуратно разделены. За аварцами одни, за даргинцами другие, следом по численности идут, кажется, кумыки – равнинные жители Дагестана, далее лезгины… Я думаю, здесь проживают самые толерантные люди. Имея столько народов и народностей с повышенной плотностью населения, почти с поголовной безработицей и со “взрывным” менталитетом, они умудряются сосуществовать в мире и в терпимости, свято соблюдая закон предков – живи и дай жить другим…
Некоторое время ехали молча. Оба мента были с короткостволками. Старший АКСУ небрежно бросил в багажник. Младший свой держал на коленях. Я из окна наблюдал за унылым зимним пейзажем кавказского города и думал о своем. Времена тут были тогда тоже нелегкие. Мрачные дома, мрачные люди в черно-бело-серых одеяниях, почти как в Азербайджане. Тут шла своя война. Где-то что-то взрывали, кого-то у своих ворот расстреливали, в горах засели ваххабиты, нападающие на милицейские блокпосты…
Кстати, наличие ваххабитов было очень даже удобно для местных властей. Порой они свои межклановые разборки тоже списывали “бедным” ваххабитам, чтобы отчитаться перед кремлевскими властями. Во-первых, сор из избы не выносили, во-вторых, доказывали федералам насколько во “взрывоопасных” условиях они работают. Впрочем, все это не важно, кажется углубились не по теме…
– Николай сказал, что тебе нужен ствол? – наконец спросил старший мент.
Я кивнул. – Он смотрел в зеркало.
– Есть “Макар”, за 2500.
– Мне пистолет нужен, не пулемет.
– Что? – мент вновь изменился в цвете.
– В Москве можно достать за 1000.
– А че не достал?
Я не ответил. Шел банальный торг.
Менты переглянулись.
– Ствол новенький, не паленый, – с улыбкой бультерьера обернулся ко мне Младший.
– …
– Ладно, бери за два… – он якобы вздохнул и отвернулся.
За стволом заехали в какое-то милицейское отделение. Обычный пистолет, но действительно весь в масле и новенький. И положенные два полных магазина.
В следующий раз они затронули тему наркотрафика, мол, Хозяин спрашивает, как дальше будет, намекая на аресты в Баку. Я не хотел их разочаровывать, потому ответил, что надо подождать, пока все не утрясется.
Не буду вас утомлять рассказом о переходе границы. Менты сдали нас рутульцу, а он рано утром с сыном проводил нас до самой границы в горах, как мне и описал Кучерявый. Здесь я наспех попрощался и с Николаем. Менты ждали его в поселке и должны были высадить в Кизляре, где проживали несколько цыганских семей. Как я понял из скудных фраз Кучерявого, эти цыгане ранее
