рассказчика. — Нам-то, что с этого? Хочешь, чтобы я выкупить его клипер по дешевке?
— Нет, я хочу, чтобы ты захватил весь архипелаг, став его полноправным владельцем!
— Это, как? — удивился я. — На каком основании? Там же есть соседи, которые явно будут против такого беспредела, опять же, племянник явно будет против, да и население архипелага, а с твоих слов их — десять тысяч, тоже будут не очень рады такому повороту событий.
— А вот тут ты ошибаешься, со слов моих агентов, племяш — тот еще прощелыга, он в долгах, как в шелках, проигрался, и должен много денег, разным, опасным людям. Уже известно, что как только он вступит в наследство, то тут же продаст архипелаг, со всем, что и кто на нем есть, чтобы рассчитаться с долгами. Так, что население только радо будет, если вдруг появится спаситель, который избавит их от такого неугодного наследника. Ты опередишь его, захватишь архипелаг, племяша выгонишь вон, а лучше убьешь его на дуэли.
— А дальше, что? Соседи соберутся силами, подговорят местное население и меня выгонят взашей с архипелага. Ведь, по сути, это обычный разбой и присвоением чужой собственности.
— А кто это у нас в начале двухтысячных занимался рейдерскими захватами предприятий и залоговыми аукционами? — хитро сощурился Драг.
— Ну, я, и что? — равнодушно взмахнул я руками. — Даже при рейдерском захвате предприятия, у захватчиков всегда есть минимальный набор юридически грамотно оформленных документов, дающих им основание на этот самый захват предприятия. А у меня что есть, кроме грубой силы, автоматчиков и големов с пулеметами?
— А у тебя вот что будет! — с торжествующим видом, Драг положил на стол кожаную папку, которую до этого прятал за спиной.
— Ну и что, это, у нас? — недоверчиво промямлил я, раскрывая папку.
Внутри лежало два документа: свидетельство о рождении и свидетельство о признании отцовства. Из первого документа выходило, что в герцогстве Эмбрин, что находится в Мире Змееносца, двадцать три года назад родился мальчик, которого назвали Виктор. Отцом записан — барон Крег брит Эштон, подданный Великой Бритской империи, мать — купеческая дочь Валеета Гриштон. Рожденный мальчик записан, как Виктор Валет. Второй документ, был свидетельством о признание отцовства, в котором барон Крег брит Эштон признавал Виктора Валета своим полноправным сыном, и тем самым вводил его в первый круг наследования всего своего имущества, наравне с остальными детьми. Оба документа были заверены «вечными» магическими печатями, а в свидетельстве о признание отцовства, помимо подписи барона имелся еще и кровавый отпечаток его пальца, чтобы всегда можно было провести экспертизу, подтверждающую, что предъявитель сего документа является наследником Крега брита Эштона.
— Кровь, чья? — недоверчиво спросил я.
— Частично твоя, частично барона, — заговорщицки улыбнулся дракон, — примерно в те годы, барон, видимо потерял свою магическую печать и все важные документы подписывал кровавым отпечатком. Мои агенты покопались в архивах, и нашли пару накладных и договоров, подписанных кровью барона, — беспечно отмахнулся Драг. — Так, что подделать эти бумаги не составило особого труда, по факту они и не подделка вовсе, а самые, что ни на есть настоящие. Так, что, по сути, тебе лишь надо заявиться на Ступню, сунуть племяннику барона эти документы под нос и забрать архипелаг себе, но поскольку, племяш там не один, а под присмотром своих кредиторов, то без боя тебе в наследство не вступить. Так, что надо ударить первыми и разнести там все к чертям собачьим! — кровожадно улыбаясь, завершил свой рассказ Драг.
— Ну, если так, то почему бы и нет, — рассудительно заявил я. — Отличный план. Я согласен! Ну, что мир Великой реки, трепещи, Витька Валет идет тебя покорять!
Эпилог
Вспышка света больно ударила по глазам, приводя в чувства и возвращая к жизни. Сознание вернулось, а вместе с ней пришла…Боль! Именно так, с большой буквы, потому что это была не просто боль, а нечеловеческая, иезуитская мука терзающая плоть.
Все тело ломило и болело, кости буквально выкручивались, так и, норовя выскочить из суставных сумок. Боже, как больно! Мышцы и сухожилия трещали от напряжения, воя от терзавших их болевых импульсов.
Я попробовал шевельнуть пальцами, но когтистая лапа неизвестного чудовища, которое навалилось на меня и прижало к шершавому камню, вгрызлось в каждую клеточку моего тела и продолжало рвать и терзать его. Двигаться было чрезвычайно больно, как будто в моем теле переломаны все кости, вырваны все сухожилия и перебиты все мышечные связки. Даже поднимать веки, и вращать глазными яблоками, и то было чертовски больно.
Это был очень тяжелый переброс. Сколько веков живу на этом свете, а такое со мной впервые. Видимо, этот проклятый толстяк, который выскочил в самый последний момент и ввязался в драку со мной за секунду до взрыва, своей выходкой сбил настройки телепорта. Иначе никак эту терзающую и мучающую боль не объяснить.
Превозмогая боль, кое-как смог пошевелить пальцами, складывая их в простейшую фигуру — мудру, призванную помочь в восстановлении сил и самоисцеления моего истерзанного болью тела. Легкое покалывание в пальцах дало понять, что мудра сложена правильно, но тело по прежнему болело, стонало и взывало о помощи.
Эх, лучше бы я умер в том взрыве. Смерть принесла бы облегчение. Невозможно терпеть эту боль, она буквально разрывает меня на части.
Странно! Такого не должно быть. Тело у меня хорошее, тренированное, прокаченное, как говорит молодежь в мире Земли. Я его пять лет подготавливал для этого прыжка. Так, какого черта, здесь тогда происходит? Почему я себя чувствую, как старая разбитая временем и болезнями развалюха?
Попробовал запустить самодиагностику, но ничего не вышло. Тело меня не слушалось, как будто оно было чужим и не принадлежало мне. Что за черт?
Сколько я пролежал в позе расплющенного цыпленка на полу, не знаю, но, наверное, целую вечность. Прошло не меньше суток, пока я смог хоть как то шевелиться и передвигаться. С огромным трудом удалось, приподняться на руках и оглядеться по сторонам. Я лежал в огромном, пустом и засыпанном прахом забвения зале. Свод зала был не виден, он исчезал где-то в вышине. Столбы колон взлетали ввысь и их вершины терялись в темноте. Свет падал из высоких арочных окон, лишенных стекол и рам.
Повсюду тлен и прах. Гиблое место.
Я глубоко вдохнул затхлый воздух, смакуя его на вкус. Забытьё! Упадок, тлен и пропитанные запахом смерти и ужаса стены.
Проклятый Храм?!
Да, это он, одно из тех мест, где в течение многих веков пытали и убивали невинных людей, принося их тела
