Подбежал Артур и хлопнул Роберта по плечу.
— Чего расселся? Скорая на улице, живо ее на стол в Зелик. Операционная готова, а наши папаши уже перчатки натягивают.
— Лишь бы довезти. Похоже пуля прошила легкое,— Самурай присел рядом с Робертом на корточки.— Давай я помогу, рану отпускать нельзя.
Самурай подхватил Юлю на руки, дав возможность Роберту удерживать палец в ране.
— Скажите врачу скорой, что Зеленогорск готов принять,— крикнул им Артур и побежал в зал.
Около клуба стояли пара уазиков, крытый армейский грузовик и три кареты скорой помощи. Юлю уложили на носилки и втолкнули в нутро машины. Невзирая на недовольство врачей, Роберт забрался следом за ними. Махнув на него рукой, они склонились над телом раненной. Водитель завел двигатель и включил сирену с мигалками. Машина, переваливаясь на ухабах, выехала за территорию клуба и полетела по шоссе, разрывая тишину осенней безлунной ночи.
***
Около больницы «скорую» уже встречали. Юлю незамедлительно подняли в операционную. Сестра ловкими движениями разрезала на ее теле платье и белье, другая стянула сапоги, анестезиолог интубировал трахею.
Эдвард видел только Юлину беломраморную кожу и окровавленную повязку на уровне третьего межреберья. В ожидании начала операции ему пришлось поменять три пары перчаток, руки нещадно потели. Будто издалека доносился голос Виктора и его ассистентов.
—Слепое огнестрельное ранение. Пульс частый, слабый… Давление снижается…
—Кровопотеря критическая. Требуется немедленное переливание. Господин Фаррелл,— Виктор поднял глаза на друга, застыв, как и Эдвард, в полной боевой готовности.— Приступайте!
«Я не дам тебе уйти!— Эдвард разозлился на себя за свою слабость и шагнул к распростертому телу.— За спиной сотни спасенных жизней, спасу и твою». С этого момента перед ним лежала не любимая женщина, а лишь зияющая рана, в недрах которой пряталась смерть.
— Плазма есть в наличии?— Он не узнал свой голос, в нем словно включился робот, и этот робот не имел права на ошибку.
—Будет в течении часа.
—Ждать нельзя. Шок два. Готовим все для реинфузии и начинаем торакотомию.
Пошла работа. Виктор и Эдвард отдавали ассистентам короткие приказы.
—Скальпель… Зажим Бильрота… Скальпель… Пинцет… Кетгут,— Эдвард продлил разрез входного пулевого отверстия, Виктор пережал мелкие и перевязал крупные сосуды. Первый вскрыл желтоватую фасцию, второй пинцетом извлек из раны клочки ткани с блестками, почерневшими от крови и полусгоревшие порошинки.
Эдвард тыльной стороной ножа раздвинул мышцы.
—Расширитель, салфетки, зажим… Распатор…— монотонно требовал он.— Черпак!
Он достал из разверстой полости кровь.
—Стабилизатор… Фильтруем.
—Готово.
Эдвард ловко орудовал инструментами в кровоточащей хлюпающей ране, Виктор иссекал поврежденные ткани. Запах антисептика пробивал даже сквозь маску и действовал отрезвляюще. В голове Эдварда голоса коллег и его собственный отзывались эхом. Он вошел в раневой канал.
—Сушим рану.
—Пульс учащается.
—Корамин, быстро.
—Прекратить подачу наркоза. Усилить кислород.
У Эдварда на лбу выступила испарина. Медсестра вытерла соленую влагу с его лба, и он продолжил работу.
—Виктор, межреберная артерия, перекрывай.
—Есть! Благословен Бог!— Края раны порозовели.
—А вот и пуля,— Эдвард извлек кусок свинца и бросил на поднос.— Промываем и ушиваем разрез. Дренаж по Бюлау. Второе отверстие на уровне девятого…
—Нитевидный пульс, резкое падение давления.
Аппарат ЭКГ издал противный писк, и кривая линия перешла в прямую.
—What the fucking hell?[1] Нет! — Яркий свет операционный на мгновение ослепил Эдварда.
Он вторгся в грудную клетку, сжав Юлино сердце в ладони.
В памяти Роберта запечатлелось выражение лица возлюбленной, искаженное от боли. Он на корточках сидел у входа в операционную, уставившись в одну точку. Его пальцы, перепачканные в крови, машинально терзали Юлину золотую цепочку. Врач в скорой сорвал ее вместе с кулоном и сунул ему в руки.
—Нет, ну надо,— Самурай в сердцах топнул ногой.— На ее спасение бросили такие силы, и на тебе.
—Ну силы-то бросили не на спасение Юли, а на задержание ее разлюбезного жениха,— Саня отхлебнул из большой кружки кофе, приготовленный для него веснушчатой медсестрой, что накладывала ему в приемном покое лангетку на вывихнутую ногу. Помимо кофе, Сане выдали еще и кресло на колесиках.— Еще повезло, что так легли карты, и этот чувак находился в разработке. Юля у нас в клубе концы бы отдала, если бы мы в одиночку работали.
Из оперблока вышла рослая медсестра в несуразных туфлях, размером за сорок. Роберт вскочил и вцепился в ее рукав:
—Что? Что там?
—Операция!— отшатнулась она от Роберта, блеснув голубыми глазами-льдинками, лишенными ресниц.— У кого-нибудь из вас есть третья положительная?
—У меня,— Самурай незамедлительно стянул с себя джемпер, продемонстрировав торс с бугристыми мышцами.
Медсестра удивленно крякнула:
— Пройдемте со мной…
—В оперблок? Почку, сердце, берите все что надо.
—Дурдом на выезде! В процедурный кабинет за мной шагом марш.
Она кивнула Дмитрию и скрылась за одной из белых тяжелых дверей.
Роберт сел обратно.
— Саня, как так? Мы, три здоровых лба, и не спасли ее?— вновь принялся он за самоедство.
— Если бы Юля не ломанулась на подвиги, все прошло бы нормально,— Саня перебрался к нему на пол, вытянув больную ногу.— Кто, кстати, стрелял? Ты видел? Юля уже собиралась прыгнуть, а я окликнул ее, она замерла. Секунды хватило чтобы…
Саня выругался и треснул кулаком об стену. Постовая медсестра возвысилась над стойкой и прогремела зычным голосом:
—Мужчины, не в кабаке! Устроили тут табор.
Саня с Робертом разом поднялись и зыркнули в ее сторону. Медсестра стушевалась и исчезла за своей конторкой так же быстро, как и выросла.
