какой-то момент боль стала невыносимой, Инанне даже показалось, что ее кости уже начали трещать. Она взвыла, содрогнулась всем телом и обернулась уже немолодой, худой и костлявой женщиной.
— Вот так-то лучше! — остатками веревки Оксана быстро скрутила ей руки за спиной и связала ноги, после чего подхватила свою мать и усадила на землю, прислонив спиной к толстому бревну. — Теперь можно и побеседовать.
Ирена ответила ей затравленным взглядом исподлобья. Выглядела она жалко. Лицо ее покрывала пыль, темнеющая мокрыми пятнами на лбу и висках, ее роскошные волосы все перепутались, и из них торчали застрявшие сухие травинки и листья. Лишь ее глаза по-прежнему пылали яростным огнем, полным ненависти, перемешанной с отчаянием. Без своих шикарных нарядов и лишенная привычного лоска Ирена выглядела именно тем, кем являлась на самом деле — старой, тощей и злобной стервой.
Она вскинула взгляд на Николая, который неприкрыто ее разглядывал, даже не особо пытаясь скрыть свое отвращение.
— Нравится, да? — прохрипела женщина. — Теперь ты доволен? Смотри-смотри, не стесняйся! Полюбуйся на то, что ты сотворил с собственной бабкой!
— Коля, и в самом деле, хватит таращиться! — бросила Оксана не оборачиваясь. — Иди в машину и сиди там.
— Ха! — фыркнул парень. — Было бы чем любоваться!
Тем не менее, он вернулся к «Мерседесу» и забрался за руль, захлопнув за собой дверь и приоткрыв окно, чтобы слышать разговор двух женщин.
— Ну что? — участливо осведомилась Оксана, заботливо смахнув носовым платком грязь с лица матери и промокнув проступившую на ее разбитой губе кровь. — Больше тебя ничего не смущает? Мы можем поговорить?
Вместо ответа Ирена попыталась плюнуть дочери в лицо, но у нее настолько пересохло во рту, что плевка толком и не получилось. Осознание полной безвыходности своего положения превратило наполнявшее душу Ирены отчаяние в судорожный приступ самоубийственного куража. Хуже все равно уже не будет. Ей даже захотелось громко и вызывающе рассмеяться, но из ее стиснутого страхом горла вырвался лишь сухой кашель.
Оксана неторопливо вытерла щеку ладонью.
— Ладно, вижу, что ты не в настроении, поэтому постараюсь излишне тебя не задерживать, — она протянула Ирене прихваченную из машины рацию. — Все кончено. Сообщи остальным о завершении Облавы, и я немедленно избавлю тебя от своего общества.
— Черта с два! — рот Ирены скривило судорогой, а потому слова у нее вырывались резко и трескуче, подобно вороньему карканью. — Облава закончится только тогда, когда ты сдохнешь!
— Не глупи! Ты давно уже не контролируешь ситуацию. Если ты сейчас отзовешь своих людей, то у них еще будет шанс спасти свои шкуры. В противном случае им всем конец!
— Они знали, на что шли! Облава должна быть доведена до конца!
— Проклятье! — в сердцах воскликнула Оксана. — Сколько еще жизней ты собираешься положить на алтарь собственного властолюбия?! Не слишком ли дорогую цену приходится платить другим, удовлетворяя твои прихоти?!
— Облава — не прихоть, а инструмент правосудия! Твой отец оказался слишком мягким, и не смог сам покарать собственную дочь, даже зная, что она отступница и убийца! Приговор тебе вынесла не я, а Стая.
— Да ладно тебе! Правосудие тут ни при чем. Мое скверное поведение — недостаточно веский повод для созыва Облавы! Ты пытаешься с ее помощью элементарно решить свои мелкие шкурные вопросы. На сей раз ты зашла уже слишком далеко! Такой вольности тебе не простят!
— Ничего себе «скверное поведение»! — Ирена аж задохнулась от гнева. — Ты — убийца!
— Тоже мне откровение! Можно подумать, будто я среди вас одна такая! — на лице Оксаны проступило недоумение. — У нас чуть ли не каждый второй носит на душе этот грех. Что во мне такого особенного?
— Хватит играть словами! Ты прекрасно знаешь, о чем речь! Убийство сородича карается смертью, а на твоих руках кровь Антона, и она будет отомщена!
— Антона?! — Оксана нервно хохотнула. — И кто из нас, спрашивается, играет словами? Ты готова что угодно за уши притянуть, лишь бы сжить меня со света! Ты же прекрасно понимаешь, что в его смерти не было моей вины, и твои передергивания еще выйдут тебе боком!
— О-о-о! — простонала Ирена. — Воистину твой цинизм не ведает пределов! Ты хладнокровно пристрелила родного брата и теперь считаешь себя невиновной?! Это насколько же безумной надо быть?!
— Я?! — девушка ошалело осела на землю. — Мама дорогая! С чего ты взяла, будто Антона убила я?!
— Игорь все прекрасно видел. Если ты хотела сохранить свое преступление в тайне, то тебе следовало пристрелить и его. А так тебе теперь не отвертеться.
— Игорь? Он что, совсем слепой?! Не мог же он так… — Оксана осеклась. — О, боги!
Она закрыла лицо руками и начала раскачиваться из стороны в сторону, сама не зная, плакать ей или хохотать. Оказалось достаточно одной-единственной последней маленькой детали, чтобы все элементы головоломки, словно по волшебству, сами прыгнули на свои места.
Бывает, смотришь на фотографию лунной поверхности, а вместо инопланетного пейзажа видишь какой-то несуразный пузырящийся блин. Но стоит повернуть картинку под другим углом, как надувшиеся пузыри оборачиваются живописными кратерами.
Все то, что доселе представлялось нелогичным, абсурдным и никак не укладывающимся в общую картину, превратилось в составные части тщательно продуманного плана, замысел которого внезапно стал очевиден как божий день. Ларчик, как выяснилось, открывался очень легко, просто все это время Оксана пыталась вскрыть его не с той стороны.
— Что не так? — обеспокоено спросила Ирена, которая не ожидала такой странной реакции на свои слова.
— Игорь! Ну, конечно же! — ее дочь не выдержала и рассмеялась. — Какие же мы тупицы! Как же непростительно слепы мы были все это время!
— Ты о чем? Что здесь смешного?! — ее мать начала терять терпение.
— А я-то, наивная, думала, что это ты — корень всех моих бед! Что Игорь выступает всего лишь послушным проводником твоей воли! Вот ведь дура-то! Пока мы с тобой грызлись, он без лишних разговоров гнул свою линию, последовательно и планомерно роя подкопы под всех нас. На самом деле это ты была орудием в его руках, тараном, которым он проламывал бреши в моей обороне и крушил авторитет моего отца!
— Ты, похоже, совсем рехнулась! — Ирена наклонила голову набок, с подозрением рассматривая Оксану. — Зачем ему заниматься такой ерундой?
— Власть, маменька, власть — вот что ему требовалось, вот к чему он стремился всю свою сознательную жизнь, — девушка горько усмехнулась. — А Кирилл, я и ты оказались помехами на его пути. Теперь же он от нас благополучно избавился, убив, так сказать, трех зайцев одним ударом. Причем, заметь, ему самому руки марать почти не пришлось, мы сами сделали за него всю грязную
