– Как сейчас?
– Он молод. Хорош собой. Благороден. И странное дело, хочет на мне жениться, – она вытянула обе руки. – А еще он щедр. Видишь? У меня никогда не было таких драгоценностей!
– Вот теперь я тебе верю. Почти.
– Почти?
– Ты все равно врешь. Но я не знаю, в чем. Ничего. Выясню. А… он знает?
– Расскажешь?
– Подумаю.
– Не расскажешь. Ты такой грозный… но это лишь видимость. Я знаю, – она издала смешок. – Странно, правда? Они тебя опасаются. А ты боишься им навредить. Но ничего. Не хмурься. Я сохраню твою маленькую тайну. А ты… ты не будешь мешать мне. Вот увидишь, все будет хорошо. А сейчас… ты не оставишь меня? Я хочу побыть одна.
– Здесь?
– Там слишком много людей. И им, как и тебе, я не нравлюсь.
– Странно, с чего бы это, – ехидно произнес Лассар. А девица поморщилась. – Они видят все это. И понимают. Они-то в тебя не влюблены. Но… продолжай в том же духе, глядишь, и малец прозреет.
Но он отступил.
И растворился в темноте. А девица, устроившись на лавку, просто сидела. Долго? Не знаю. По моим ощущениям, невероятно долго. И главное, я понимала, что здесь, сейчас, там, где я нахожусь, времени прошло немного. Но вот она вздрогнула, потянулась к поясу и вытащила зеркало.
Красивое зеркало.
Маленькое. С ладошку детскую. В золотой оправе, украшенной красными камушками. Камушки поблескивали. Зеркало… в зеркало она смотрелась. Вот повернулась одной стороной, вот другой.
– Он ушел, – сказала девица. – Но он за мной присматривает. И не отступится.
С кем она говорит?
Или…
– Думаешь? Нет, нет, я уверена, что он в меня влюбился. Я чувствую такие вещи, ты же знаешь… и вообще… но остальным я категорически не нравлюсь. Впрочем, какая разница… главное, уходить есть с чем. Что? Но почему? Я не хочу так… да?
С зеркалом.
Или с тем, кто прятался в этом вот зеркале. Я сделала шаг. И еще один, стараясь обойти девицу. Но почему-то не получалось.
– Хорошо. Конечно… он должен на мне жениться, – правда, произнесла это она не слишком радостно. – Но люблю я только тебя… я все сделаю. Нет, нет, не злись, пожалуйста! Я сделаю, как ты сказал… Все… но… нет, нет, я не спорю. Это ради нас.
Вот тебе и свет-зеркальце. И главное, кто бы там ни был, но она и вправду его любила. И… и что это значит? У меня сейчас голова треснет от местных тайн.
– Мог бы показать все полностью, – проворчала я, не сомневаясь, что буду услышана. – Если ты все равно видел и знаешь. А то… хожу тут в потемках.
И вправду в потемках.
Пока я следила за давно погибшею девицей, наступила ночь. Ну или очень поздний вечер. Главное, что теперь кусты и деревья казались темными, почти черными. Листья их поблескивали в лунном свете. А по траве полз туман.
Так, хватит.
Надо возвращаться. Это уже не шутки.
Знакомая тень мелькнула справа и исчезла в кустах, которые зашелестели. А я вот заворчала, предупреждая, что за себя постоять смогу.
Хотя сердце пропустило удар.
И второй.
Из кустов заворчали в ответ. И я, подхватив юбки, бросилась прочь. Демон, не демон… я нормальная женщина. И я боюсь всяких там теней, особенно ворчащих. А то мало ли что здесь водится и… и я вырвалась из сада.
Вот дорожка.
Кривоватое подобие клумбы с одиноким деревом, что торчало почти из центра, правда, накренившись вправо. Белесая статуя, очень древняя и, надо полагать, ценная, но ныне похожая на призрака.
И очередная тень у подножия её.
Тень поднялась.
И шагнула ко мне. Не заорала я исключительно нечеловеческим усилием воли. А после пришло понимание, что это человек. Девушка. Обыкновенная девушка. Только шла она как-то странно, покачиваясь. Пьяная, что ли?
– Эй, – окликнула я её. – Вы в порядке?
Девушка остановилась.
От нее пахло и как-то… неприятно, резко.
– Постойте… – я успела её подхватить, и незнакомая девица повисла на мне. В темноте её лицо казалось белым, а одежда – черной, будто… будто грязной. Её губы растянулись в улыбке.
– Кто-нибудь! – заорала я во всю мощь легких. – Помогите! Кто-нибудь… здесь человеку плохо.
А девушка вдруг с неожиданною силой забилась в моих руках, визжа и завывая, как безумная. Я и отпустила. Хлопнула дверь… и тени метнулись, безмолвные, черные, выросли за моей спиной. Девушка же захрипела.
И затихла.
Вот жопой чую, что неспроста.
Раздался грохот шагов. А передо мной возникли два молодца, которые пусть не из ларца, одинаковы с лица, но в целом впечатляют.
Легионеры.
Лиц у них вообще не видно, один лишь доспех, черный, местами гладкий, местами рунами исписанный. И главное, встали так, что ничего не видать. А стоило мне попытаться обойти, как еще один возник и поглядел, вот клянусь, с укоризной.
– Я не собираюсь никуда убегать, – проворчала я.
Вот спрашиваете, где они были, когда эта девица тут то ли помирала, то ли представление устраивала? И еще раньше.
– У вас там, между прочим, в саду тень шмыгает. И призраки являются. Призраки ладно, там хоть что полезное узнать можно, но ведь тень-то шмыгает!
Легионер покачал головой и повернулся-таки к саду, который ныне виделся единою монолитною громадиной. Тут одновременно появились люди, которые несли железные штуковины со светящимися камнями в навершии, и луна стыдливо выглянула из-за туч. Света стало много, и я закрыла глаза.
А потому пропустила что-то важное.
И сюрпризом сомнительной приятности стал крик:
– Убили!
Глава 27
Где Повелитель Тьмы узнает о конкуренте, а репутация демоницы портится
«И сказала тогда ведьма: «Вот зелье заклятое. Возьми его и напои свою мачеху, тогда-то, как взойдет солнце, обратится она в лебедь белую. И улетит на веки вечные, позабудет и имя свое, и достоинство»
Взяла Элиза ведьмино зелье и улыбнулась, ответивши: «Спасибо, бабушка-ведьма. Вовек не забуду твоей доброты».
А после вернулась во дворец отцовский да отправилась на кухню, где готовили особое королевское блюдо»
«Сказка о ведьминой внучке и мудрой королеве, сумевшей обернуть подлое заклятье»Ричард точно почувствовал момент, когда демоница ушла. Она сперва встала. Потом отступила куда-то за спину Ричарда, которому пришлось успокаивать степнячку, а та все не успокаивалась, цеплялась за руки и повторяла, что все умрут.
