откровенно стыдно. И от этого стыда он разозлился.
— В святые подвижницы выбиться желаете? А ведьм в святцы заносят?
— Я виновата, — тихо прошелестела за спиной Даринка. — Ведь это я подняла тогда тех божков. А они — мертвецов, а те — убивали. Я очень, очень виновата. И это я вовсе не потому, что вы тогда меня ремнем! За тот ремень я вам обещала отомстить — и еще отомщу, даже не сомневайтесь.
— И что — теперь вы жаждете спасти столько же жизней, сколько погубили? — неприятным голосом спросил Митя и по молчанию за спиной понял, что угадал. Он помолчал и наконец неохотно выдавил. — Вам было восемь лет, — он вовсе не собирался утешать дерзкую девчонку, но ведь это правда! Единственное разумение, которое имеется у ребенка в эдаком возрасте — это родительское, а что бывает, если и те без ума, понятно по кузине Ниночке. И вот, Даринке. — Если кто и виноват в сучившемся, так это ваш отец, который велел вам помогать Бабайко!
Великие Предки, да он сам был все же постарше, когда узнал, как сильно его жизнь будет отличаться от жизни других. Но у него хотя бы было детство, а потом… тоже вина. Перед матерью.
За спиной возмущенно засопели и подрагивающим от негодования голосом Даринка выпалила:
— И вы полагаете, что я, ведьма Шабельских. которая должна защищать семью, вот так возьму и возложу вину на своего отца?
— Может, вы и в пекло вместо него отправитесь? — тоже возмутился Митя.
— Если придется! Меня рожали для этого! В роду Шабельских ведьма отвечает за все!
— Так может, если уж вы за все отвечаете, они вас хотя бы слушаться будут? А не спускать добытые вами деньги на альвийский шелк?
— А вы не завидуйте! Думаете, я не знаю, что вы сами альвийский шелк хотели, а Альшванги вам отказали? Я всёеее знаю!
Конечно, он хотел! Это и усугубляло его раздражение!
— А вы… — начал Митя и смолк.
Ожидающий на выезде из города Ингвар, завидев Митин автоматон, неспешно полез в седло Зиночкиного пара-кота. Не ругаться же при германце, право-слово?
Глава 28. По кривой дорожке
— Куда же мы едем, на ночь глядя? — Ингвар вгляделся в сгущающиеся сумерки.
— А что, глаза у паро-кота после вашей починки не горят? — пробурчала у Мити из-за спины Даринка. Отчаянная жажда ссоры слышалась в каждой нотке ее голоса.
Самое ужасное, Митя ее понимал! Ссора, желательно — безобразная, с оскорблениями и взаимными обвинениями, позволила бы забыть удушливую пыльную завесу, тени в ее глубине, и мертвое тело мальчишки, брошенное на полу ткацкого цеха. Жаль, что он не может себе ничего подобного позволить. Он светский человек и никакие мертвецы не пересилят его выучки. Он не будет провоцировать скандал, как деревенская ведьма! Даже если на самом деле она — барышня!
Зато Ингвара соображения светского этикета не останавливали. Он смерил высокомерным взглядом скорчившуюся позади Мити щуплую фигурку в обносках и тоном взрослого, не одобряющего детскую невоспитанность, поинтересовался у Мити:
— Wer ist dieser ungezogene Jt1nge?
— Kein Junge! — отрезала Даринка. — ou darfst dich nicht vorstellen. Auch wenn wir uns nicht kannten… Nur lngvar Stolz kann keinen Jungen von einem Madchen unterscheiden!26
— Не так вы часто встречаетесь, чтобы он узнавал вас в лицо. Особенно под этим картузом, — проворчал Митя и не удержался. — Впрочем, даже на ощупь пока что различия не велики, — и тут же завопил. — Ай! Не деритесь, барышня Шабельская! Вы же барышня, а не альвионский хулиган!
Под ребра ему врезался маленький, но о-о-очень твердый кулачок.
— Так вам и надо! — даже в сумерках было видно, как густо покраснел Ингвар. — Как можно говорить такие… такое… При юной девочке!
— Только что вы были уверены, что это — мальчик, — меланхолично заметил Митя.
— Не слушайте его, Дарья Родио… — и вдруг замолчал, зло сузившимися глазами уставившись на Митю. — Не может быть, чтоб вы это всерьез!
— Что именно, Ингвар?
— Решили воспользоваться дурацкими слухами, что ходят о семействе Шабельских и их… nфф… ведьмах! Думаете, сможете выиграть пари этими невежественными Ammenmarchen?27
— Что за пари? — равнодушно обронила Даринка — ясно было, что мысли ее весьма далеки от их беседы. Продолжает думать о том несчастном мальчишке и его матери? Снова винит себя? Вот же дурочка! Митя невольно оглянулся через плечо, вглядываясь в бледное личико под козырьком старого картуза. Почему именно те, кто делает что-то для других, рвут себе сердце, укоряя, будто делают недостаточно? Право же, выходит, что гораздо здоровее и разумнее, не делать ровным счетом ничего — и не укоряться! И беспокоиться о глупой девчонке тоже нечего! Митя заставил себя отвернуться.
— Дмитрий обещал показать мне настоящую ведьму, а я обещал доказать ему, что всякое ведьмовство — суть фокусы! Не примите за обиду, Дарья, но никакая вы не ведьма! Ведьм — не бывает!
— Я еще когда вот он так говорил, согласилась — не бывает нас! — проворчала из-за спины Даринка. — Чего наново-то спорить?
Ингвар мгновение подумал, и уставился сперва на Даринку, а потом и на Митю преподозрительно.
— Ты зачем его с собой взял? — очередной толчок кулачком в спину заставил Митю поморщиться — она прямо сейчас собирается расквитаться с ним за тот ремень?
— Он нам нужен. С автоматоном, и то — починенным! — я управлюсь, а с паровым драккаром — навряд, — пробурчал в ответ Митя, демонстративно потирая ушибленные ребра.
— Можно подумать, без него некому с драккаром управляться! — раздраженно прошипела она. — Кто туда nривел, тот и отведет!
— Подумать — можно, — согласился Митя. — И даже необходимо, и вот если хорошенько подумать, то можно и засомневаться, что сталось с теми, кто привел драккар туда за почти два месяца пребывания в темноте и сырости.
Судя по воцарившемуся молчанию, Даринка задумалась, тихо сказала:
— Ой! — и сдавленно сглотнула.
— Если вас мутит, то душевно прошу — не мне на спину!
— А славная была бы месть за все ваши художества!
— Только попробуйте: тот давний ремень вам пирожком покажется! — рявкнул Митя, уже сожалея, что не поменял новый-старый сюртук, на тот, что из лавки готового платья.
Два автоматона прорысили мимо сторожевых башен. Митя едва не вывалился из седла, вдруг обнаружив, что те не просто отштукатурены заново, но и на высоту человеческого роста облицованы кирпичом. Очень-очень знакомым кирпичом! И когда только успели? Неловкое движение удалось замаскировать под поклон — дежурящие у наново отлаженных паровых пушек казаки тоже раскланялись с Митей, а хорошо знакомый Вовчанский высунулся в
