беспокоилась о тебе.
Поднеся сигарету к губам, он глубоко вдохнул.
— Как все прошло с миссис Райдер?
— Прекрасно. — Он стряхнул пепел с борта машины к моим ногам. — Получил четверку.
— Здорово. — Я улыбнулась. — Поздравляю.
От него последовал лишь кивок.
— Прости, я чуть не сказала ей, чтобы она шла нахрен, — сказала я, подкрадываясь немного ближе. — Вероятно, это было неразумно.
— Не то слово, о котором я думал, но да.
— Но ты не должен упрашивать, чтобы получить образование. Это чушь собачья.
С воды подул прохладный ветер, и я обхватила себя руками немного крепче. Выбежать из дома в одних только черных шлепанцах, рваных джинсах и майке было не самым удачным решением. Осень давала знать о своем присутствии. И из-за прохладного вечера озеро было пустынным. Мы были единственными людьми в поле зрения. У холодной погоды были свои плюсы.
Я прислонилась к машине. Всегда пыталась подобраться ближе к нему.
Раздраженно вздохнув, он слез с другой стороны капота, чтобы затушить сигарету о землю.
— Ты могла серьезно насолить мне сегодня на уроке, Иди.
— Знаю. Мне очень жаль.
— Оскорбление учителя ничего бы не исправило. — Он обошел машину, нахмурив брови и сжав губы в тонкую линию. — Ты хочешь безумствовать после того, что произошло, я тебя не виню. Я тоже до сих пор не в себе от этого. Но у дерьма, которым ты занимаешься, есть последствия, и ты это знаешь.
Я кивнула. Даже если мне казалось, что я никогда не забочусь о последствиях для себя, по крайней мере, я могла бы позаботиться о нем.
— Пообещай мне, что ты будешь сначала думать. Потому что мне это нужно от тебя.
— Сначала я буду думать. Я обещаю.
— И не только о том, что касается меня, обо всем. Потому что, если ты как-то пострадаешь, это испортит жизнь и мне.
Черт.
У меня заслезились глаза.
— Мне очень жаль.
— Не плачь. — Он придвинулся ближе, заключив меня в свои объятия. — Мы разберемся с этим.
Вдыхать его запах, чувствовать его рядом — это помогало. Я сжала руки в кулаки на его футболке, убеждаясь, что он не сможет убежать.
— Я больше не буду безумствовать, — пообещала я.
Он тихо рассмеялся.
— Не-а, это невозможно. Почти уверен, что сумасшествие — твое второе имя. Но держи это под лимитом для меня, ладно?
— Хорошо.
— Иногда ты такая храбрая, что это пугает меня.
— Я не чувствую себя храброй, — сказала я приглушенно в его футболку.
Он усмехнулся.
— Тебя что-то пугает? Я в это не верю.
— Я думала, что потеряла тебя.
— Этого не произойдет. — Он прижался щекой к моей макушке, удерживая меня немного крепче. — Мы прошли через все это дерьмо не для того, чтобы позволить нескольким проступкам навредить нам. Или эссе по английской литературе.
— Тогда почему ты не отвечал на звонки?
— Не говорю, что не был зол на тебя, но мы не расстаемся, Иди. — Его руки скользнули в задние карманы моих джинсов. — Это не так работает.
— И как же это работает?
— Мы продолжаем пытаться, — просто сказал он. — Если мы действительно хотим этого, то не сдаемся. Вот так просто.
— Я никогда не стыдилась тебя из-за твоего прошлого. Никогда так не думай.
— Иди, ты видела сегодня отношение учительницы. И знаешь, что твоя мама думает обо мне. Мое прошлое не исчезнет просто так.
— Это больше не ты. Они увидят.
— Тебе нравится уединение, я понимаю. — Ветер трепал его распущенные волосы, бросая их ему в лицо. — Кроме того, не так уж важно знают люди о нас или нет. Я уже ударил одного парня и угрожал другому. Ни у кого не хватит наглости пригласить тебя на свидание.
— Как это по-пещерному с твоей стороны.
— Зато работает. — Уголок его рта приподнялся. — Предложения, поступающие в мою сторону, сразу же прекратились с тех пор, как ты чуть не ударила Эрику.
Я улыбнулась.
— Видишь? — сказал он.
Я положила подбородок ему на грудь, посмотрев в его красивое лицо. Поскольку у нас, похоже, был сеанс откровенности, я могла раскрыть все карты. Я глубоко вздохнула и выпалила:
— Не психуй или что-то в этом роде, но я люблю тебя.
Его подбородок дернулся вверх, глаза расширились.
— Ты любишь?
— Да. Я люблю тебя и буду больше стараться не облажаться в будущем. — И он еще думает, что меня ничто не пугает — мое сердце почти выпрыгивает из груди. Эта боль, страх быть отвергнутой. Это было все равно, что броситься с гораздо более высокой скалы, понятия не имея, ждет ли внизу вода. — В любом случае. Я просто подумала, что ты должен знать.
Тишина.
— Это не имеет большого значения.
— Еще как, черт возьми, имеет.
Его рот накрыл мой, лишив меня дыхания. Его губы теплые и твердые, его язык обводит мои зубы, прежде чем скользнуть по моим губам. Целоваться никогда не было так приятно. Никакие неумелые попытки с другими парнями не шли ни в какое сравнение. Техника Джона заслуживала самых высоких похвал, но лучшее, что я могла сделать, это застонать. Мои руки скользнули под его футболку, исследуя его кожу и предъявляя права.
В мгновение ока он прижал меня спиной к водительской двери. Его руки блуждали, хотя оставались поверх моей майки и джинсов, держались вне очевидных зон лапания. Его пальцы погладили мои руки и скользнули по шее. И его поцелуи продолжали меняться, от сладких и нежных до глубоких и томительных. Я наслаждалась ими всеми. От каждого поцелуя у меня кружилась голова, а тело загоралось.
В конце концов мы остановились, чтобы перевести дух, прижавшись друг к другу. Нежным движением пальцев Джон приподнял широкий вырез моей майки, водружая ее на место поверх бретельки лифчика.
— Ты не обязан этого делать, — сказала я.
— Что?
— Я не собираюсь обламывать тебя и не собираюсь сходить с ума.
— Что ты имеешь в виду?
— Если мне позволено прикасаться к тебе под футболкой, тебе позволено делать то же самое со мной.
— Иди. — Он с трудом сглотнул. — Мы поторопились с сексом в первый раз. Но сейчас нам не нужно спешить.
— Это не спешка, я задаю темп.
— Ты уверена?
Казалось, легче действовать, чем продолжать разговор. Поэтому я взяла его за руку и положила себе на грудь. Поверх моей майки и лифчика, конечно. Но по тому, как его рука нежно сжала меня, приняв на себя тяжесть одной груди, было очевидно, что он меня понял.
Джон облизал губы, его взгляд был немного обеспокоенным, как будто я могла попытаться забрать грудь обратно, передумать и запретить ему
