Алексей, пробеги по соседям, — распорядился Митрофанов на правах старшего по званию и по возрасту (это он так думает, усмехнулся я про себя).
— Да вы что, ребята! — побледнела хозяйка. — Помилосердствуйте! У нас же тут деревня почти. Все по сто лет друг друга знают. И всё, что тут происходит — тоже. Мало мне косточки поперемывали: одинокая с ребёнком, нагуляла, значит, в подоле принесла. И ещё всяко разно, говорить не буду, как. Я-то ладно, обтерпелась уже, а дочке каково? Теперь вот ещё и сумка с деньжищами. То-то соседям позудеть меж собой будет о чём.
Людмила выдохнула после своей тирады и посмотрела на нас с надеждой. Но видимо прочитала в наших лицах явно что-то не то, потому что укоризненно махнула рукой.
— И не думайте даже! Не могла я такого допустить. Мало ли что соседи болтают!
А мы и не думали. Женщина быстро поняла свою ошибку и сконфузилась — лишку болтанула.
— Да сплетничают тут, будто бы дочка-то у меня от козла этого. Так вот и живу. Не пойдёшь ведь каждому объяснять, что не верблюд.
Я посмотрел на своего напарника, нам обоим была явно симпатична эта женщина с таким нелепым обременением своей жизни в виде «братца» и невысказанной надеждой, возможно, хоть сейчас отвязаться бы от него. Ведь не зря же милиция, да еще из чужого города, по его душу пожаловала. О том, что мы не местные, Людмила догадалась сразу — говорок не тот, а мы и не считали необходимым скрывать, что прибыли из Череповца.
Так что, из-за желания не доставлять женщине дополнительные хлопоты, мне пришлось потратить уйму времени и провести целую операцию по приисканию посторонних понятых, но оно того, по нашему обоюдному мнению, стоило. Когда формальности были закончены, Митрофанов наметил нам очередную цель:
— Теперь — в милицию. Где она тут у вас поближе?
Поближе, с подсказки Людмилы, оказался Красноперекопский РОВД. По дороге Митрофанов поинтересовался у меня:
— И что ты по поводу этого всего думаешь? Дура баба?
— Конечно, дура! — согласился я. Но подумав, добавил: — Только, ты знаешь Жека, она мне этой дуростью и симпатична: готова терпеть своего псевдобрата, потому что, а вдруг? А нашему клиенту было достаточно услышать простенькую историю от кого-нибудь — и дело в шляпе.
— Ну-ка, ну-ка! — простимулировал моё красноречие Джексон.
— Да вот, хотя бы. Некий человек рассказывает, что в сорок пятом возвращался с фронтовым товарищем домой. Расстались в Полоцке. Очень уж тот в свой Ярославль к жене любимой торопился. Ведь и не пожили ещё толком до войны, и детей не завели. И вот этот рассказчик нашёл потом через «Горсправку» своего боевого друга, фамилия у того уж больно заметная — Семибратов. Переписывались. Только пожил он недолго, раны фронтовые не позволили. Дочка вот малая осталась.
Митрофанов только повел плечами — мол, все могло быть. А я продолжил достраивать версию:
— Вроде бы пустяк разговор, но ведь его вполне достаточно, чтобы построить на нём свою «братскую» легенду. А чтобы перепроверить всё это каким-то образом для матери с дочкой — никаких возможностей.
— А вот фамилия! — перебил я сам себя. — Говорящая — Семибратова. Ни одного настоящего брата нет, зато этот гад за семерых невзгод принёс.
И Джексон не стал со мной спорить.
В милиции нас приняли без фанфар — мало ли командированных с какими-то своими делами тут ошивается. «Урки» были любезней: предоставили стол в кабинете, телефон и справочник номеров подразделений милиции, да ещё согласились отвечать на наши вопросы, если что. Парни понимали, что и сами могут оказаться по каким-то делам в Череповце.
С их помощью, а больше сами, мы через часок убедились, что человек по фамилии Рыбаков не содержится ни в одном подразделении и за последние двое суток не задерживался. В транспортной милиции, которой принадлежал пост в порту, о Рыбакове тоже ничего не знали.
Ситуация мутнела, удача уплывала из рук. От отчаяния мы навели справки в медицинских учреждениях. А вдруг злые милиционеры, задержав Рыбакова, из своих искажённых представлений о неотвратимости наказания, ту же его зверски избили и в бессознательном состоянии определили в больницу, как неопознанного? Но и здесь нас ожидало разочарование — таковых в больницах не оказалось.
Следуя той же логике, мы уже собирались звонить в морги. Но здесь меня смутило нечто в наших предыдущих рассуждениях. И этим нечто было слово — неопознанный.
— Ну-ка, Женя, вспомни, что сказала нам Людмила про хождение в порт? — испросил я у напарника.
— Что Рыбаков разговаривал с двумя милиционерами… — начал Джексон почти с нужного места.
— Та-ак, — поощрил я его.
— Она хотела подойти…
— Ещё теплее…
— А он показал, чтобы она не приближалась.
— А почему? — задал я главный вопрос.
— Она могла ляпнуть что-нибудь ненужное про Рыбакова, — завершил Митрофанов.
— Бинго! — снова похвалил я напарника незнакомым ему пока словом. Оба местных сыщика, раскрыв рты, с удивлением смотрели на нашу игру в угадайку.
— А раз документов при нём не было, он мог назваться другими данными. Места жительства в городе у него нет. Значит, его вполне могли закатать в «бродяжник», — ликующе закончил Джексон свои логические умозаключения, — под любой фамилией.
— Или просто постовые его отпустили, удовлетворившись разговором на месте, — разочаровал я напарника.
Джексон замахал руками в крайнем нежелании такого исхода под дружное ржание хозяев кабинета. Ребятам явно понравился наш мозговой штурм, и они даже помогли нам связаться с опером из приёмника — распределителя, а потом и закинули нас туда по пути. «УРовский» четыреста двенадцатый «Москвичок» был под стать Ярославским дорогам, и мы даже подумывали, не продолжить ли свой путь пешком, а местные ребята — ничего, даже внимания на колдобины не обращали, а наиболее крупные, похоже, знали наперечёт, потому что хором предупреждали то ли нас, то ли самих себя: бойся!
Уличную калитку в приёмнике нам долго не открывали, и мы даже заподозрили, что звонок не работает, или его уже отключил вредный дежурный, чтобы эту тихую обитель никто не беспокоил до следующего рабочего дня. Вот и попробуй провести здесь внезапную проверку службы, подумалось мне совсем не по-младшелейтенантски. Прежде чем отчаяться, я решил использовать ещё один способ и энергично замахал руками, привлекая внимание. Внимание кого? Похоже, этот вопрос как раз и возник в голове моего напарника, потому
