в канализации… Если бы был достаточно сильным, как сейчас… Ты бы убил меня?
— Глупый вопрос, — помотал я головой, пригубив пиво. — Чёрные наёмники — опухоль на теле этого мира. Вы убиваете любого, за кого вам заплатят, похищаете, грабите, продаёте в рабство… Смерть таких, как вы, сделает этот мир чище.
— Да, так я и подумала, — легонько вздохнула Кагата, перебирая золото. — Ты человек чести, наёмник. Настоящей чести, не как эти святоши из Империи, притворяющиеся правильными, а за энное золотишко творящие то же самое, что и мы.
— Это не так работает.
— У всего есть своя цена, Деймос, — протянула она, вываливая остатки из мешка. — Мы просто афишируем свою. И по крайней мере, мы выполняем то, на что подписываемся. В отличие от рыцарей, предающих кодекс чести. Знаешь, как говорят — предал однажды, предаст и вновь. На твоём месте я бы не стала доверять тем, кто силой заставил тебя остаться в Аравире, преследуя собственные эгоистичные цели.
— Красиво ты заворачиваешь, — хмыкнул я, делая ещё один глоток. Рыцари вокруг суетились, но пока не обнажали оружие. Хорошо, так и сидите. — Только одна ошибка в твоих словах — мне заплатили, чтобы я остался здесь и подождал тебя.
Опять, как и в тот раз — открыто и честно, без капли лжи. Если я правильно понял характер Кагаты, она уважает только такой подход к разговору.
— Только одна? — развела она губы в улыбке. — Быть может, мы похожи больше, чем ты думаешь, наёмник.
— Сомневаюсь. Я не убиваю кого угодно за горсть золотых.
— Угу, это в тебе мне и нравится. Вот эта вот… Справедливость, к которой ты так стремишься, — говорила она, не глядя мне в глаза, сфокусировавшись исключительно на золоте. — Подумай вот о чём — если не мы, не Пириты, то кто-то бы обязательно занял наше место. Чёрт, мы ведь не одни на рынке — подобных ребят хватает в любом уголке света.
— И? Это не отменяет того факта, что вы творите полное дерьмо, — добил я пиво, утерев губы тыльной стороной ладони и отодвинув кружку в сторону.
— Помнишь мои слова? Мы — необходимое зло. И опять же — мы, хотя бы, честно самим себе в этом признаёмся. В отличие от прикрывающихся красивыми словами засранцев… — она оскалилась, но тут же спрятала жуткую улыбку, вновь поднимая на меня взгляд. — К тебе это не относится, не подумай превратно.
— К чему ты это вообще говоришь? — окончательно утомившись, спросил я.
— Мы с тобой разные стороны одной медали. Нет, немного не так… — она запнулась, замирая с монетой между пальцами. — Мы с тобой два поборника разных сторон, одна из которых не может без другой, и наоборот.
Твою-то мать, ещё чёрный наёмник мне за философию не затирал. Я и в первую нашу встречу подметил эту её странность, но чтоб там всё было настолько мрачно… Уф.
— Давай представим, что я сегодня умру, — свалив золото обратно в кошель и поставив тот к ногам, Кагата выпрямилась, посмотрев мне в глаза. — Пириты лишаться лидера, может, рассосутся по другим группам… Ничего особо не поменяется. Я держала своих людей в узде. Мы работали по контракту — и только по контракту. Никаких подработок на стороне или лишних, ненужных вольностей.
— Оправдываешься? Вот серьёзно, прямо сейчас?
— Я не говорю, что мы белые и пушистые, — неопределённо двинула плечами Кагата. — Но мы — не самый худший вариант. Кто придёт вместо Пиритов? Есть ли у тебя гарантии, что эти ребята будут так же, как и мы, прятаться в канализации, а не выходить ночью на улицы, грабя и убивая без разбора, просто ради веселья?
— Ах, теперь у вас появились принципы…
— Конечно, нет, — рассмеялась она, качая головой. — Но я скажу тебе вот что — группа, которая заменит нас, будет ещё хуже, злее и агрессивнее.
— Угу, и поэтому тебе надо остаться в живых, — закончил я за неё, тяжело вздыхая. — Извини, Кагата, ты подписала себе смертный приговор, как только вошла сюда. Вини кого хочешь, говори что хочешь — ты здесь зло, и тебя надо уничтожить.
— У-у, а вот это было обидно, — выдохнула Кагата, со странным сожалением глядя мне в глаза. — Зря… Зря я думала, что ты другой. Всё-таки делить мир на чёрное и белое куда проще, чем видеть отдельные оттенки. Прости, что потратила твоё время, Деймос.
Она подхватила тяжеленный кошель, закинув его себе на спину. Шагнула к двери, прекрасно видя, как "посетители" встают и двигаются вслед за ней. Повернула голову в одну сторону, потом в другую, словно спрашивая рыцарей — хотят ли они начать прямо сейчас. Наконец, не оборачиваясь, Кагата бросила мне последнюю фразу:
— Удачи, наёмник. И… Запомни наш маленький разговор сегодня. Кто знает, может, ты подчерпнёшь из него что-то, чего не понимаешь сейчас.
Я не ответил, глядя в крепкую спину, двинувшуюся вперёд, прочь, в распахнутую дверь. Кагата вышла из гостиницы, а следом за ней вывалили рыцари, один из которых отделился от остальных, бросив предо мной на стол кошель, один в один такой же, что взяла с собой Кагата. Вот и отбились денежки… Как будто и не тратил. Квест маякнул затрезвонившим в ушах уведомлением — долг был выплачен, а дуэль не состоялась. В воздухе пахло паршивым пивом, немного дождём и совсем чуть-чуть — кровью и сухим деревом. Снаружи бушевал ливень, и я поднялся, пряча золото в инвентарь.
Подошёл к дверям, намереваясь закрыть их, чтобы прекратить пропускать холодный воздух внутрь. И застыл на выходе, увидев, как на освещаемой редкими ударами молнии улице развернулась картина, достойная пера какого-нибудь известного художника Земли. Рыцари окружили Кагату, фонари были заранее выключены, поэтому мрак, кроме как отсветами молнии, ничем не разгонялся. Они нападали скопом, но не давили друг другу, уступая товарищам место для манёвра.
Кагата била точно и мощно, спокойно отправляя облачённых в полные доспехи солдат в полёт. Их лица превращались в месиво, кто-то кричал, кто-то стонал, кто-то хрипел, кто-то материл Кагату, подбадривая остальных. "Убейте тварь!", "Не дайте ей уйти!", "Сэр Голдуин на подходе!", и всё такое. Мечи из простого железа не могли поцарапать кожу лидера Пиритов, которая только зверела, получая всё новые и новые ранения. Рыцари подбегали из домов поблизости, с площади и даже со стены на конце луча, но их ряды всё равно таяли.
Тела обычно отлетали, чтобы больше не подняться. Одно такое прилетело ко мне под ноги — в свете жёлтых магических фонарей гостиницы в цельном панцире красовалась гигантская вмятина, из которой сочилась кровь.
