скажет, где он находится. Интересно, но у меня есть более технологичное решение — грамотный немёртвый, который всё найдёт и даже сам выпишет. Или перепечатает всю книгу в электронный формат, чтобы мне потом не пришлось запариваться с поиском нужных абзацев вообще никогда.
— Ханс, Рудольф — тащите этих двоих к автодоку! — приказал я второй паре моих ассистентов.
Целых четыре ассистента — не многовато ли?
— Кофе будешь? — спросил я у Самайры.
— Буду, — ответила она.
— Идём.
Спускаюсь на первый этаж дворца, где в холле стоит барная стойка.
— Два кофе, — сказал я бармену, положив два душендора.
Никак мы не перейдём на пластиковые деньги. Осада всё осложнила. Теперь не до этого.
Интересно, а что же стало со Стрельниковым и осаждающими войсками?
Машко, Горенко и Некипелов сидят в казематах, а Точилин и Савушкин уже разобраны на запчасти. Частично, двое последних лежат в селитряницах, начинают приносить пользу Праведной Республике, а частично лежат в холодильниках.
С живыми военнопленными я ещё поговорю, когда придёт время, но сейчас меня больше интересует, что мне скажут поднятые садхи. Они точно знают много всего интересного, поэтому мне прямо не терпится их внимательно послушать.
— Ты уже, как я понимаю, окончательно смирилась с тем, что уже ничего не можешь поделать? — спросил я у Самайры.
— Да, — спокойно ответила она, после чего отпила кофе из кружки. — Я не могу остановить тебя, не могу даже помешать тебе, я предала свой род, и больше для меня нет надежды. Мне остаётся только дожидаться смерти.
— Смерть обязательно придёт за тобой, — пообещал я ей.
— Меня это не пугает, — ответила она. — Только, пожалуйста, не поднимай меня.
— Да зачем? — спросил я. — Какая от тебя польза в немёртвом состоянии?
— Я не знаю, что тобой движет, — произнесла она. — У тебя есть какая-то цель, но я не понимаю её.
— У всех добропорядочных личей есть какая-то цель, — пожал я плечами, после чего обратился к бармену. — Телефон.
Немёртвый поднял из-за стойки стационарный телефон и принёс его мне.
— Алло, — набрал я номер автоматической лаборатории. — Шпунтик? Как закончите с индусами, ведите их в холл дворца. Я тут буду ждать.
Спустя три кружки кофе, прибыли индусы. Их одели в стандартную одежду новобранцев, а также обули в резиновые кроксы. Они шли по мрамору дворца с характерным звуком.
— Идите за мной, — велел я им. — А ты, Самайра, можешь заниматься своими делами.
— Хорошо, господин, — поклонилась она.
Деваться ей от меня некуда, в любом другом месте её быстро достанут и убьют. Поэтому она живёт у меня во дворце, в отдельных покоях, и даже не пытается что-то изменить. Пока есть садхи, она в опасности в любом другом месте, кроме моего дворца.
Веду новоиспечённых немёртвых в свой кабинет, где рассаживаю на диване.
— Чем вы можете быть для меня полезны? — спросил я, разваливаясь в кресле. — Ах, да, Абдул, покажи мне свои характеристики.
Хм-м-м-м-м…
— Что за херня у тебя с боевыми навыками? — спросил я у него.
— Не понимаю вопроса, повелитель, — ответил аль-Хазред.
— Почему так много? — уточнил я.
— Я — воин, — ответил он. — Вся моя прошедшая жизнь — это постижение искусства убивать смертных.
— Как вы собирались уничтожить меня? — спросил я.
— Заклинание «Чёрная Санскара», — ответил аль-Хазред.
— Что это значит? — уточнил я. — Как оно работает?
— Невероятно сложное сочетание силы стихий, силы жизни и силы смерти, — произнёс бывший садху. — Объединённый противоестественный луч должен был стереть тебя из реальности. Но мы потерпели неудачу.
— То есть это реальный способ избавиться от лича насовсем? — заинтересовался я.
— Да, — ответил аль-Хазред. — Но у нас не получилось.
— Это потому что вы не знали такой вещи, как полевая маскировка, — усмехнулся я. — Передай мне формулу этого заклинания.
Я прямо почувствовал сопротивление. Не хочет, сука. Даже после смерти.
Абдул аль-Хазред передал вам схему заклинания «Чёрная Санскара».
Принять/Отклонить
— Но его нельзя использовать одному, — предупредил немёртвый индус. — Нужно ещё два адепта. Один универсальный адепт стихий, и один адепт Жизни.
— Без усатых разберёмся, — отмахнулся я, изучая полученную формулу.
Вот владей я этой хернёй раньше, не пришлось бы применять тот экстремально опасный ритуал на вендиго. И всё бы у меня было хорошо. На какое-то время.
Но местные колдунища, стерва такая, не делятся заклинаниями. Не желают сотрудничать, сукины дети…
— Так, — произнёс я, усвоив заклинание. — С этого дня становишься моим персональным учителем по некромантии.
— Слушаюсь, повелитель, — ответил немёртвый садхи.
— Теперь ты, — обратился я к Дону Хуану Матусу. — Характеристики.
— Что значит эта твоя «Тантра-Агхори»? — спросил я у него.
— Духовное развитие через поглощение, повелитель, — ответил Матус.
— Всё ещё непонятно, — покачал я головой.
— Я ел людей в особых ритуалах, чтобы впитать их жизненную силу, повелитель, — ответил этот немёртвый индус.
— Проходят дни, недели, месяцы, а я всё чаще и чаще ловлю себя на мысли, что мертвецы-то, оказывается, ещё нормальные ребята, — вздохнул я. — Моральные ориентиры, эталоны этики, если сравнивать с такими гнусными ублюдками, как ты.
— У каждого свой путь к могуществу и духовному очищению, — ответил Дон Хуан.
— Ладно, хрен с твоей философией, больная ты башка, — махнул я рукой. — Чем ты можешь быть полезен мне?
— Я могу создать тебе армию свирепых химер, повелитель, — предложил Дон Хуан.
— Был тут у нас один… — припомнил я первого встреченного в этом мире индуса. — Закончилось всё тем, что его отгэнгбэнгили в жопу. Очко порвалось аж до самого затылка. Но посмотрим, что ты знаешь. Теперь ты, Фролло. Характеристики.
— Тоже, небось, людей жрал, сука? — спросил я у него.
— Я не ем мяса, повелитель, — покачал головой Клод Фролло.
— Тогда что значит «Тантра-Шмашан»? — спросил я.
— Я сжигал людей в напитанных силой смерти местах, чтобы напитать камни-концентраторы истекающей силой жизни, — ответил тот.
