Пациент. Да. Мне спокойнее в тишине.
Т. Когда вы сидите там, какое у вас настроение?
П. Паршивое. Мне все время паршиво. Я хочу только одного — спрятаться куда–нибудь и умереть.
Т. Вам становится легче, когда вы просидите в холле два–три часа?
П. Нет. Все одно.
Т. Если я правильно понял, вы сидите там, надеясь получить облегчение, но это не приносит вам облегчения.
П. Да. Меня гложет скука. И еще, я все время чувствую раздражение.
Т. Вы не думали о том, чтобы найти себе какое–нибудь занятие? Я убежден, ваше настроение улучшится, если вы займетесь чем–нибудь.
П. Да чем тут заниматься?
Т. А если я составлю список возможных занятий, вы согласитесь попробовать?
П. Ну если вы думаете, что это поможет… Но честно говоря, мне кажется, вы понапрасну потеряете время. Мне ничего не интересно сейчас.
Т. Ну что ж, давайте проверим, действительно ли мои усилия окажутся напрасными. Я хочу посмотреть, что станет с вашим настроением, улучшится оно или ухудшится, когда вы испробуете какое–нибудь занятие… посмотреть, что станет с вашей скукой и раздражением. Что касается отсутствия интересов, то я просто попрошу вас вспомнить ваши прошлые интересы. Вы попробуете заняться тем, что раньше доставляло вам удовольствие, и мы посмотрим, как у вас получится.
Терапевт перечислил пациенту, чем он мог бы занять себя в больнице. Пациент отверг все предложенные занятия, опять сославшись на отсутствие интереса. Однако терапевт вновь разграничил две цели — заниматься чем–то интересным и заниматься чем–то, чтобы поломать сложившийся паттерн пассивности.
Терапевт. В какое время вы обычно решаете отправиться в холл и сесть на диван?
Пациент. Сразу после завтрака.
Т. Хорошо, значит, именно на этом времени нам нужно сконцентрироваться сейчас. Выберите дело, которым вы могли бы заняться сразу после завтрака.
П. Ну только не физкультура… Мне станет плохо, если буду делать зарядку после завтрака.
Т. Может быть, какие–нибудь умственные занятия? А физические упражнения, если не возражаете, мы запланируем на более позднее время.
П. Можно послушать радио.
Т. Это было бы неплохо, если бы программа смогла отвлечь вас от мрачных мыслей. Но я бы вам посоветовал выбрать такое занятие, которое уведет вас из холла.
П. Можно сходить на трудотерапию, но я там быстро начинаю скучать.
Т. Прекрасная мысль. На трудотерапии вы могли бы смастерить что–нибудь нужное для себя. У вас есть какие–нибудь идеи на этот счет?
П. Я мог бы сделать ремень для сына.
Т. Хорошо. А потом мы обсудим, что вызывает у вас скуку и раздражение. Вы помните, о чем вы думаете, когда вам становится скучно или когда вы испытываете раздражение?
П. Не знаю.
Т. Ну так давайте выясним это. Во–первых, занесем в ваше расписание посещение трудотерапии. Во–вторых, перед вами будет стоять задача отмечать мысли, которые крутятся у вас в голове, когда вам становится скучно. Как только почувствуете скуку или раздражение, постарайтесь «поймать» свой мысли и запишите их. После трудотерапии можно заняться чем–то другим, например физическими упражнениями, а потом послушать радио. (Терапевт вносит эти занятия в расписание.) Опять же, если вам станет скучно, прислушайтесь к своим мыслям и запишите их… Ну как вам нравится такой план?
П. Я, конечно, попробую, но мне все равно кажется, что вы напрасно тратите на меня ваше время.
На следующий день после разговора с терапевтом пациент, к немалому удивлению медперсонала, отправился на трудотерапию, где провел около 40 минут. Ему удалось записать две «раздражающие» мысли: «Надо поскорее выбираться отсюда. У меня так много работы дома» и «Знал бы мой босс, какой ерундой я занимаюсь тут, он бы не раздумывая уволил меня». Эти мысли стали предметом обсуждения на следующей терапевтической сессии. По словам пациента, в первые полчаса трудотерапии он чувствовал себя лучше, чем обычно, но затем, когда он начал думать о последствиях госпитализации, его настроение резко ухудшилось.
Надо отметить, что пациенту удалось идентифицировать чрезвычайно информативные когниции, ассоциированные со скукой и раздражением. Эти депрессивные когниции, скорее всего, остались бы невыявленными, если бы терапевт не вовлек пациента в деятельность и не поставил перед ним задачу распознания депрессогенных мыслей. Резкое снижение настроения пациента после тридцатиминутного пребывания на трудотерапии нельзя считать отрицательным опытом, ибо в результате у пациента появилась возможность выявить свои негативные когниции. Как выяснилось, пациент был убежден, что
