ничего не скажет, даже вида не подаст!..
Но Степка уже знал, что потом, когда брат уедет, когда будет совсем один и его никто не будет видеть, он будет тяжело и долго страдать от того, что и Степка, его «младший помощник», тоже ушел от него…
И перед мысленным взором его в каком-то ярком и тягостном озарении встал суровый и мужественный облик брата, облик известный только одному ему, «младшему помощнику», гордый, молчаливый и страдающий.
И какое-то еще незнакомое, взрослое чувство долга, чувство какой-то тяжкой и в то же время сладостной ответственности за брата переполнило Степкино сердце в эту минуту. Он внезапно понял, что из всех родных и близких людей, ему, старшему брату, больше всех сейчас нужен он, несмышленый младший братишка. И честно глядя в большие и добрые глаза учительницы, Степка решительно качает головой.
— Нет, Анна Константиновна, я поеду с Андреем.
…Телега, запряженная верным Рыжкой, покачивается и поскрипывает на ухабах и кочках неровной дороги. Степка сидит на телеге, умостившись на узлах с нехитрыми пожитками рядом с небогатым домашним скарбом. Только Анниных два тяжелых кованых сундука отдельно и основательно увязаны в задней части телеги. Сама Анна, по глаза укутанная темной шалью, неподвижно восседает на сундуках со своим добром.
Андрей шагает рядом, держа в руках вожжи и сердито погоняя Рыжку, неторопливо вышагивающего по пыльной дороге в такт размеренным взмахам золотисто-рыжей головы.
Степка старается уловить в лице Андрея хоть какой-нибудь признак раскаяния в своих поступках, какой-нибудь, пусть чуть приметный, след сожаления о своем нелепом, ненужном бегстве. Но лицо брата, как всегда, непроницаемо. Только губы сжаты тверже да брови сдвинуты угрюмее. И Степке кажутся глупыми его недавние мысли об ответственности за брата, о помощи, которую он будто бы должен тому оказать.
Как может повлиять на него, такого сильного и неприступного, он, мальчишка? В чем, когда может он ему понадобиться? Все это ерунда, ребячьи выдумки!
В последний раз оборачивается он назад, где все еще виднеется деревня, и ждет, молится в душе, чтобы кто-нибудь выбежал, выехал оттуда, догнал их, воротил Андрея… или хотя бы его, Степку, увезли б обратно. И не успела телега подъехать к самому лесу, как, к несказанной радости Степки, на ходке, догонявшем их, показались Тарасов и Геннадий Иосифович.
«Наконец-то! — радуется Степка. — Тарасов решил еще раз поговорить с Андреем, упросить его вернуться, остаться в деревне, в кузнице, в колхозе…»
Он взглядывает на брата и вдруг видит, что и его лицо оживилось и в нем засветилась какая-то надежда, ожидание. Андрей остановил Рыжку и стал ждать, пока те к нему подъедут. Но догнав Кузнецовых, Геннадий Иосифович, который правил лошадью, натянул вожжи и… свернул с дороги. «Они едут дальше, в район», — решает Степка, следя, как колхозный ходок быстро удалялся к лесу.
Вслед за Тарасовым въезжают в лес и Кузнецовы. Дорога круто спускается вниз. Столетние березы обступают ее тесной стеной. Густой валежник и мелкая поросль непролазного кустарника напоминает, что они приближаются к Глухому логу. Почва становится рыхлой и влажной, колеса телеги без стука, неслышно катятся по мягкой изъезженной колее. Еще один поворот, и они въедут в Глухой лог.
Теперь Степка с надеждой глядит на сильного и бесстрашного брата. Он с опаской всматривается в чащу около дороги, чутко вслушивается в лесную тишину, лишь изредка нарушаемую глухим чавканьем Рыжкиных копыт по болотистой земле.
Солнце скрывается за темной густой тучей, и в лесу сразу делается сумрачно, жутко.
Андрей тоже настороженно оглядывается по сторонам, погоняет Рыжку, торопится скорее выехать из этого темного глухого места в чистое поле, которое начинается сразу за логами.
И вдруг у самого поворота, где дорога спускается в лог, впереди раздались один за другим два гулких, раскатистых выстрела.
Все вздрогнули. Андрей, быстро дернув вожжи, свернул с дороги, поставил телегу за густым темным кустом. Впереди стали слышны крики, треск чащи, удалявшийся грохот телеги, несущейся вскачь.
Неожиданно шагах в двадцати, на самом повороте дороги, выскочил из чащи оборванный, обросший густой рыжей щетиной человек с обрезом в руках и, затравленно оглянувшись вокруг, метнулся по лесу в сторону притаившихся за кустом Кузнецовых.
За ним из чащи выбежал Тарасов с наганом в руке.
— Стой! Стой! — крикнул он, выстрелив на ходу и бросившись за беглецом.
А тот притаился за толстой кряжистой березой всего шагах в десяти от кузнецовской телеги и, не видя ее, целится в Тарасова.
Степка узнал Федьку-Ребрышка.
Тарасов, не замечая Федьки, несется сквозь чащу, крича:
— Стой, стой, гад! Все равно не уйдешь!
Федька выстрелил.
Тарасов откинулся назад, выронил наган и, цепляясь за березку, повалился на землю.
Федька, постояв секунду за деревом, хищными, крадущимися перебежками стал подвигаться к Тарасову, не спуская с него глаз.
Вот он поравнялся с кустом, за которым стоит телега. Стало слышно его хриплое дыханье.
Видя, что Тарасов бьется на земле, не может подняться, Федька злобно шепчет:
— А, гад! Вот ты где мне попался! — и смело, с треском раздвигая чащу, двинулся к нему.
Степка взглянул на Андрея.
В первый момент, услышав выстрелы в лесу, Андрей так же, как и Степка с Анной, растерявшись, спрятался. Потом, когда из леса выскочил вооруженный Федька, Андрей весь как-то сжался, насторожился и, пятясь вглубь темного куста, замер, выжидая.
Но вот упал Тарасов, сраженный пулей. Андрей вздрогнул, и лицо его исказилось от жалости и бессилия.
А Федька, уверенный в своей безопасности, с шумом шагал по чаще мимо куста, где стоял Андрей, с явным намерением добить Тарасова.
Не отдавая себе отчета, Андрей, крадучись, шагнул вслед за ним раз… другой… и вот уже почти настигает его, напрягается для последнего прыжка…
— Федя, Феденька! — раздается по лесу пронзительный крик Анны.
Федька испуганно обернулся, увидел перед собой Андрея и, ткнув в его сторону обрезом, выстрелил. Но было уже поздно. Андрей, прыгнув, навалился на него и подмял под себя. Обрез отлетел в сторону. Но Федька, ужом вывернувшись из-под Андрея, на секунду придавил его и потянулся рукой к голенищу сапога, из-за которого торчал
