Мне не отказали, но и не торопились выполнить мою просьбу. В то время главным инженером завода был небезызвестный в Челябинске Г. Г. Ведерников (впоследствии первый секретарь обкома партии). Он пригласил меня на беседу и заявил, что квартиру я получу только при условии моего согласия стать его заместителем. Я был вынужден согласиться, и в ноябре был назначен начальником огнеупорного производства — заместителем главного инженера завода. Мне тут же представили прекрасную полнометражную квартиру из четырёх комнат в доме рядом с дворцом металлургов. Эту квартиру освободил бывший директор завода И. А. Лубенец, для которого в своё время она и была построена из двух смежных двухкомнатных квартир и соответственно отделана.
Как я и предполагал, работа в новой должности мне не понравилась. Особенно «донимал» цех шамотных изделий, который хотя и был недавно построен взамен устаревшего, находился в запущенном состоянии. Часто менялись его начальники, которые не хотели думать о перспективах и жили сегодняшним днём, добиваясь в основном снижения плана и различных послаблений. Оборудование эксплуатировалось неграмотно, работало на износ и часто выходило из строя. Хотя цех формально и был подчинён мне, но реальной власти мне не было дано, такое положение меня не устраивало.
Всё это привело к тому, что в сентябре 1979 года я ушёл с завода и поступил работать в Челябинский Гипромез, куда меня неоднократно приглашал работать его директор М. А. Ярцев. Здесь я проработал в должности заместителя директора института до октября 1993 года и ушёл на пенсию, почувствовав, что этот прекрасный коллектив погибает в связи с «перестройкой», и не видя способов воспрепятствовать этому процессу.
Теперь мы с женой занимаемся садоводством, выращиваем много овощей, ягод и фруктов, заготавливаем ежегодно до 250 банок консервов, а я ещё делаю домашнее вино. Жена помогает дочерям в воспитании внуков. Обе наши дочери закончили институт, обзавелись семьями и каждая воспитывает по два наших внука. Старший внук учится на 3 курсе технического университета, второй — в 3-м классе школы, а два младших ходят в детский сад.
Главные мои достижения в Челябгипромезе — строительство жилого дома, нелёгкая эпопея его заселения, а также ежегодные осенние поездки коллектива на сельхозработы на станцию «Нижняя». У многих работников института, как я знаю, сохранились тёплые, ностальгические воспоминания об этих поездках. А проводимые в Челябгипромезе по окончанию уборочной «картофельные балы» были ярким событием в культурной жизни города...
1997 г.
ОНА БЫЛА САМОЙ ОПЫТНОЙ МАШИНИСТКОЙ...
Лидия Николаевна ТРОИЦКАЯ
(1894—1980 гг.)
Мой отец Константин Николаевич Кутлер и мама Екатерина Павловна умерли от голода в блокадном Ленинграде в декабре 1941 года и я, уже большой, 12 лет, оказался в детском доме.
Удалось разыскать сестру моего отца Лидию Николаевну и её мужа Василия Николаевича Троицкого в Челябинске.
Перед войной Василий Николаевич работал на Куйбышевгидрострое, с началом войны был мобилизован и служил начальником финотдела дивизии на Сталинградском фронте.
В 1942 году был направлен на строительство Бакальского металлургического завода в Челябинск. А начальником строительства был назначен командующий пятой сапёрной армии А. Н. Комаровский, которая к началу 1942 года была расформирована, а генералу Комаровскому было разрешено взять с собой на строительство завода 6,5 тысяч сапёров в качестве строителей, необходимых работников штаба и технику.
Так попал в Челябинск со Сталинградского фронта мой дядя В. Н. Троицкий. А вскоре к нему приехала из Куйбышева и моя тётушка Лидия Николаевна, которая поступила на работу в Челябинскую бригаду Гипромеза, которой руководил М. В. Лифшиц. Здесь же в бригаде, где было много ленинградцев, работала и Серафима Яковлевна Израйлевич, муж которой, служивший в штабе Ленинградского фронта, в 1943 году получил для неё пропуск в Ленинград на время отпуска.
Лидия Николаевна к маю 1943 года оформила документы, необходимые для вывоза меня из Ленинграда, а Серафима Яковлевна взяла на себя труд осуществить эту «операцию».
Я из детского дома сначала попал в штаб фронта, где познакомился с членом Военного Совета Ленинградского фронта А. А. Кузнецовым, секретарём Ленинградского горкома партии, который много внимания уделил сироте при всей своей чудовищной занятости, чем и запомнился мне на всю жизнь, а затем мы с Серафимой Яковлевной вылетели в Москву.
8 июня 1943 года мы добрались до Челябинска, служебный автобус высадил нас около Управления Бакалстроя, мы с Серафимой Яковлевной прошли чуть дальше вдоль бараков (по нынешней улице Комаровского) к двухэтажному дому-школе № 29, где нас встретила тётя Лида.
Бригада Гипромеза располагалась в одном из классов, а машинистка Лидия Николаевна сидела прямо в коридоре за сколоченным из досок столом...
После окончания Василеостровской женской гимназии Лидия Николаевна закончила машинописные курсы и с 1912 года работала машинисткой в частных и государственных учреждениях. Перед первой мировой войной Лидия Николаевна вышла замуж за Василия Николаевича Троицкого. Это были очень добрые, остро переживающие чужое горе люди. Детей у них не было. Так что в 1943 году я оказался у родных мне людей, которых до этого видел всего один раз в жизни.
В 1920-х годах Лидия Николаевна окончила в Москве курсы стенографисток, много работала в этой области и к началу Великой Отечественной войны стала одной из лучших стенографисток в Москве...
Когда рядом с нынешней остановкой «Доменная» был построен барак для бригады Гипромеза, в нём было предусмотрено помещение для машинисток. Было организовано машбюро, которое возглавляла О. А. Кобрина, а затем Р. С. Финкельман.
Лидия Николаевна была в бюро самой опытной машинисткой, поэтому и работу приходилось ей выполнять самую сложную: таблицы, сметы.
Она была абсолютно грамотным человеком и часто начальники отделов заходили в машбюро, чтобы попросить Лидию Николаевну проверить и исправить ими написанное. Когда тяжело заболел Василий Николаевич, Лидии Николаевне пришлось работать на дому. Утром, идя на работу, к нам заходила совсем девчонка Аня (Анна Фёдоровна Самсонова), приносила работу и забирала сделанное. Срочную работу на ночь заносила вечером. Приходилось подключаться мне. Лидия Николаевна могла за рабочий день сделать 30-40 страниц, я «выколачивал» 16-18 страниц текста — помощь была существенной, чем я гордился. Так и работали мы с тётей в то тяжёлое время «в четыре руки».
Очень пригодилась и стенографическая практика Лидии Николаевны. Ведь в сороковых годах не было ни магнитофонов, ни диктофонов. Подробную запись совещания, оперативки могла сделать только стенографистка.
Вот и стенографировала Лидия Николаевна совещания, проводимые директором Фридрихом Абрамовичем Гинцбергом. А иногда и домой за Лидией Николаевной присылали машину, чтобы доставить её в Управление к Комаровскому.
Когда я был дома,
