а ведут себя так, словно пара. Мирон так нежно гладит ее по спине, пока Элис свободной рукой играет с его волосами.
Лука оборачивается, подзывая меня. И я срываюсь к Варламову без лишних слов.
Он берет меня за руку и ведет на выход. Только когда оказываемся вне поле зрения Гессов, меня немного попускает.
Демы уже и след простыл, как и машины Илая.
Нейман стоит у обочины, что—то высматривает в экране телефона.
– Вызвал такси. Огинский тачку забрал, хорошо Остап в городе вышел. Надо было тоже валить.
Лука прижимает меня к себе.
– Не устала?
Отрицательно качаю головой.
– Я не понял, эта девчонка с Гессами или с Огинским? – спрашивает Нейман.
Лука пожимает плечами.
– Походу, с обоими.. – смеется, целуя меня в висок. – Демид умеет веселиться.
Нейман кривится, проводя ладонью по короткому ежику волос.
– Да у нас все такие, я посмотрю, – смеется Илай, покосившись на нас с Лукой.
* * *
Мы выходим из такси. Лука берет меня за руку и молча ведет за собой. Всю дорогу мы просидели в тишине. Парни выглядели подавленно. Не знаю, что произошло там, и боюсь спрашивать. Боюсь узнать что—то страшное. На сегодня хватит волнений.
Илай вышел у больницы. Он сразу направился к Нинель, несмотря на то, что клиника откроется только через пару часов.
Сейчас шесть утра. Сегодня вечером состоится бой у Демида, и у парней впереди не менее сложный день, чем прошлая ночь. А еще, где—то поблизости бродит Оскар. И мне страшно подумать, что будет, если он все же решит довести до конца свой план.
Мы поднимаемся наверх. Лука открывает дверь и пропускает меня вперед.
– Устала? – обнимает, утыкаясь носом мне в волосы, как только мы заходим в квартиру. Я слышу, как громко и часто стучит его сердце. Он взволнован. Несмотря на тихий голос и нежность, я понимаю, что Луку еще не отпустило. Мне больно видеть его таким раздавленным.
Отстранившись, в глаза его голубые всматриваюсь. С любовью смотрю, с жаждой.
– Не спрашивай, ладно? – хрипло, глядя на меня с высоты своего роста.
И не собиралась я у него спрашивать. Улыбаюсь в ответ.
– Идем купаться?
Его бровь изгибается в немом вопросе. Удивлен. Но тут же согласно кивает, и, стянув с меня олимпийку, тянет за собой в сторону ванной.
Мы заходим в комнату. Лука замирает, опустив взгляд на свои руки. Они все в серой саже или мазуте.
Я не хочу, чтобы он размышлял, не хочу чтобы корил себя. Что бы там ни случилось – это неважно.
Подхожу к душевой и открываю кран на полную. Белый густой пар тут же заполняет пространство кабинки. Стягиваю с себя лямки платья, сбрасываю его на пол. Лука молчит, только взгляд его уставший, с каждый пройденным сантиметром по моей коже, темнеет.
Последнее, что я снимаю – бюстгальтер. Вот и он лежит на полу. Там, где и все мои страхи и обиды на него. Я отпустила все. Теперь есть только Лука и моя любовь. Она готова согреть его, успокоить, дать ему сил встать и идти дальше. Он – сильный, смелый. Варламов – титан. Но даже у такого как Лука есть минуты слабости. И в эти минуты я хочу придавать ему сил.
Тянусь к нему. Подцепив подол футболки, стягиваю через голову. Лука хмурится, но позволяет мне сделать это. Касаюсь его горячей кожи. Провожу по твердой груди, вниз, рисуя узоры.
Молчит. Наблюдает. Ждет, желая посмотреть, что я буду делать дальше. Я чувствую, как его дыхание становится частым и рваным. А когда я проскальзываю вниз, к ремню его джинсов, он вздрагивает еле заметно.
– Погоди, дай мне… – шепчет, касаясь моих бедер, но я не даю договорить. Закрыв ладонью его рот, в глаза его уверенно смотрю.
– Просто помолчи, ладно?
Тянусь ремню, и, расстегнув шлейку, снимаю с него джинсы.
– Ослик, я в пыли весь, грязный.. – произносит смущенно, когда я поднимаюсь.
Вместо ответа, губ его своими касаюсь.
– Быстро в душ, Варламов! Я не шучу!
Не даю ответить, толкаю под воду.
А он и не думает противиться.
Стоит послушно прямо под потоком. По рельефному телу вода течет. Залипаю взглядом на этом великолепии. Тянусь за бутылочкой геля.
Находиться с ним в маленьком закрытом пространстве, да еще и полностью нагой – то еще испытание. Моя грудь набухает, а низ живота наливается тяжестью. Тело отзывается от каждой брызги, отскакивающей от него.
Поднимаю глаза, и сердце замирает от представленной картины.
Усталый такой. Смотрит на меня с высоты своего роста. По щетине струйка воды скользит, ресницы его длинные, слипшиеся, с ума меня сводят…
– Ты не хочешь знать, что мы с ним сделали? – произносит хрипло так, устало, останавливая за запястье мою руку.
–Нет, – и это правда.
Его глаза светлеют. И в них сейчас благодарность плещется. Он всегда ведь оберегал меня, бросался на амбразуру. Из—за меня в тюрьму попал, из—за моей семьи. А я не хочу так больше. Хочу, чтобы счастлив был, чтобы знал, как сильно люблю. И что бы ни случилось, больше не откажусь от него. Любую беду его приму и своей сделаю.
Выпутываюсь из хватки его пальцев и к нему тянусь. Провожу ладонью намыленной по груди. Растираю мыло, глажу его кожу, не пропуская и сантиметра. Делаю это так тщательно, так заботливо, будто мать своего ребенка купает. И в груди у меня такая любовь к нему, что больно даже…
Лука стоит неподвижно. Так заторможено, с интересом наблюдая за моими движениями. Пока я усталость и грязь этой ночи с него смываю. Когда я опускаю ладонь к паху, он вздрагивает. Поднимаю глаза и встречаюсь с его. Смотрит в упор. Думает, засмущаюсь? Нет, я каждой его частичке внимание уделю. Провожу намыленной ладонью по стволу. Ловлю дрожь его тела. И в этом моменте намного больше интимного и трепетного между нами, чем в самом жарком сексе.
Он опускает голову мне на плечо и замирает. Чувствую, как его ствол от каждого касания пальцев становится все больше и тверже.
Скала огромная, титан, ищущий приют и защиту у маленькой слабачки. Эта мысль поражает меня так сильно, что по коже мурашки бегут.
Мой. Любимый. И плевать мне на весь мир. Плевать на то, что будет завтра. Главное, чтобы рядом был, а там и в самое пекло не страшно.
Вздрагиваю. Нежные, внезапные касания его сильных пальцев к моему лону сводят с ума. Он кружит по влажной плоти снова и снова. Подаюсь к нему, машинально
