тут делает?
Вилохвост - этот магический зверь, чьих прародителей приручили нормунды, был настроен воинственно. По рыжей чешуе пробегали всполохи магического огня, хвост, увенчанный шипом, нервно дергался из стороны в сторону, постукивая по камню, глаза горели алым. Он скалился, обнажая острые клыки, порыкивал, мордочка была перепачкана кровью. Похоже, уже кого-то цапнул. Не убийцу ли моего отца? Было бы славно! Укусы вилохвостов чрезвычайно болезненны.
Цинтия лежала неподвижно, была необычайно бледна, даже губы приобрели синеватый оттенок. Если бы не редко, но заметно, вздымающаяся грудь, предположил бы самое худшее. Слава стихиям, девушка была жива, находилась в чем-то наподобие летаргии: тело ее было тут, а вот дух… Самое страшное, что проводника Цинтии, графа Давара, на тропе ушедших уже не было, а она застряла там, в этом неведомом замирье и без Камаля вернуться не могла.
Вилохвост же защищал Цинтию, охранял ее тело, пустив в ход свои небольшие, но острые клыки, когти и шипастый хвост. Это было удивительно. Вилохвостов называют питомцами королей, потому что по-настоящему верны и преданы они только представителям правящей династии, только их готовы защищать ценой своей жизни. У других же просто живут, выполняя поручения в обмен на уютные и сытые условия. Их и заводить-то стали в знатных домах только для того, чтобы «питомец как у королей» был, и многим позднее приспособили для доставки почты. Удивительно, что этот огненный вилохвост взялся так рьяно защищать Цинтию Стааф, девушку, чей род к королевскому никакого отношения не имеет. Или я чего-то не знаю?
Дал себе обещание покопаться в родословной Стаафов, если смогу вытащить свою невесту из мистического замирья. Сразу после того, как отгуляем свадьбу и вернемся из венчального тура по Иврии. А сейчас этот чешуйчатый защитник, возможно, сможет помочь мне спасти Цинтию. В памяти всплыла нормунская легенда “О Кариде и Есене”, сказание о том, как Есена, возлюбленная молодого паладина пропала, была унесена духами в замирье. В ней рассказывалось, как Карид напоил кровью своего питомца, вилохвоста, и зверек, впитав магию паладина, смог ворваться в потусторонний мир и вернуть Есену. Правда, сам Карид погиб, потому как вилохвост, чтобы справиться с задачей, осушил весь его магический источник. Магия крови была самой сильной во времена нормундов, остается самой могущественной и в наше время. Наша сила течет вместе с кровью по венам, она связывает невидимыми, но прочными узами представителей одного рода, на ее основе создаются нерушимые клятвы.
- Ну что, зверь, - сказал я тихо вилохвосту, заглядывая в его горящие алым глаза и присаживаясь рядом. - Проверим, какова доля правды в нормундской легенде, а?
Алый огонь в глазах чешуйчатого погас, и те стали привычно желтыми. Теперь он внимательно и неотрывно следил за мной глубокой чернотой по-кошачьи вертикальных зрачков. Я подтянул рукав, обнажая запястье с выступающей сеткой вен.
- Давай, вилохвост, спасай свою хозяйку, - улыбнулся я, хотя, наверно, вышло не слишком убедительно.
Понимание, что эта афера может стоить мне жизни, натянуло нервы, растеклось по венам первобытным, неприятным и неконтролируемым страхом. К этому гложущему чувству примешивалось еще и ощущение вины. Корил себя за то, что, являясь последним представителем династии иврийских, добровольно рискую жизнь. Конечно, в нормундской легенде Карид сам был виноват в своей смерти, он сдался, не дождался Есену, но я не нормунд, а значит мой магический источник не так силен, не так велик. И само сказание может оказаться просто легендой, я могу погибнуть ни за что. Однако, сейчас, глядя на мертвенно-белое лицо Цинтии, невероятно остро ощущал необходимость сделать все, что угодно, чтобы спасти ее, готов был вцепиться зубами в самый призрачный шанс. Потому что сердце упрямо твердило, - никакой трон, никакая, даже самая долгая жизнь, не нужны мне без возможности сжать теплую ладонь графини Стааф, без ее улыбки и нежного взгляда. Отец был бы мной недоволен, ведь сейчас я ставил личное выше интересов моего народа. Думаю, венец власти тоже этого не оценит. Но я еще не принял его, потому тяжесть символа власти не давит на мои плечи, а значит я могу попытаться спасти любимую. Пусть и ценой собственной жизни.
- Ну же, огненный, давай, испей моей крови, - поторопил я вилохвоста, не забывая, что где-то здесь притаился убийца отца, который, если найдет в этом тумане, непременно воспользуется шансом избавиться от меня, особенно, если я буду не способен защищаться. Оставалось только верить, что либо вилохвост справится быстро, либо Давара, которого я так неосмотрительно потерял из вида, разыщет нас с Цинтией раньше злодея и сможет защитить. - Верни свою хозяйку в наш мир, я готов добровольно напоить тебя кровью, чтобы ты смог ее вытащить.
Вилохвост как-то презрительно фыркнул, сощурил глаза, а в следующий миг стремительно прыгнул вперед, раскрывая челюсти, и вцепился в мое запястье.
Острая боль неожиданно пронзила не только руку, но и все тело.
Сцепил зубы, чтобы не закричать. Магестная магия рванулась внутри меня, пытаясь вскипеть и выплеснуться наружу в произвольном защитном выбросе, но не смогла. Вилохвост уже присосался, похлеще пиявки вытягивая ее из моих прокушенных вен вместе с кровью. Голова закружилась, из груди сам собой вырвался тяжелый вздох, и я упал на каменный пол пещеры. Свободную руку протянул вперед, сплетая свои пальцы с холодными пальцами Цинтии.
- Ваше высочество! - шепот графа Давара резанул по ушам так, словно бы был пронзительным писком в абсолютной тишине. Он опустился на колени рядом со мной. - Что вы наделали? Легенда “О Кариде и Есене” - это ведь только легенда, а кровь магов для вилосхвостов просто лакомство! Но если уж хотели попробовать, то нужно было поручить это мне! Моя жизнь не так ценна, и я с удовольствием отдал бы ее за благополучие Цинтии! А вы ведь наследник престола! Что теперь будет с Иврией? Я…
Что еще хотел сказать граф, узнать мне было не суждено. Темная тень мелькнула за его спиной, тяжелая рука с зажатым в ней камнем обрушилась на затылок графа, и он упал без сознания. Я попытался дернуться, но не смог: вилохвост тянул из меня кровь вместе с магией, ослабляя, лишая всяких сил. Мои веки сомкнулись против воли. Последнее, что подумал, проваливаясь в темноту, - что больше не увижу Цинтию, что все напрасно, я проиграл. Злодей, кем бы он ни оказался, заберет наши жизни и получит трон.
Глава 32
Цинтия Иврийская
Огромный ворон раскинул черные крылья, так похожие на те,
