Книга Плетения конфедерации - Антон Чернов

— Я злодей, — заступился я за своё всё.

— Но не злой.

— Какой есть. Ладно, спасибо за интересный рассказ, Дарья. Вот только есть ли у вас проблемы с нечистью, нежитью или метазверями? В шахте…

— Только шахте мы помочь, скорее всего, не сможем, — ангельски улыбнулась Зелёнка, одновременно выдавая мне текстом: — Не пущу! Ну, если только им не совсем плохо. Извращенец!

Это она, гыг, к Малахитнице моё бессмертие ревнует, мысленно поржал я. Но вообще… нахрен надо, тут она права. Видно, стал я «не подземным» на ближайшие лет сто-двести. Ну, если «не совсем плохо», да.

— Да у Димы то всё в порядке. Да и у нас, в общем-то, — отмахнулась Дарья.

Ну в общем — неудивительно. Тут самая сила — Кикиморы. А если с ними нормальные отношения — так и другие проблемы вряд ли будут, рассудил я.

— Хотя, — протянула псоглавица.

— Ммм?

— Что?

— Есть не то, чтобы проблема. Скорее неудобство с метазверьми.

— И какое? — озвучила Зелёнка.

— Снепперы… Да вы знаете, Лена, Кащей, я не знаю, как их назвать. Называем снепперы, вроде в игрушке похожие были. Двуногие хищные ящеры, на тиранозавров похожи, но примерно полтора метра в холке.

— Нападают? — уточнил я.

— Нет. Нападали, потом поставили артефакты из Стального, и мужики-из-под горы, — аж хихикнула Даша, — что-то своё сделали. Вы знаете, они по-моему мат своими рунами пишут, — понизила она голос.

— Точно пишут, — кивнул экспертный я, да и Зелёнка, улыбнувшись, ушами согласно махнула.

— Не нападают, потому и неудобство, а не опасность. Кикиморы их боятся, а Ельцовка выходит как бы водоразделом. А мы не против расширить плантации. И на продажу, мне кажется, подойдёт.

— Подойдёт, — согласились мы.

Весьма достойный и вкусный пожрать у местных рос, так что купят, факт.

— Но за горой — они. Плодятся довольно активно, в общем… смотрите сами. Я ваших возможностей не знаю, но если поможете — в дол..

— Стопэ! — остановил я Дарью.

Ну она мне действительно симпатична. А в данном случае «в долгу не останемся», обращённое к Кащею… Ну не самое разумное. Тут и я ничего не сделаю, небывальщина взвешивать будет, если что. А это — нафиг надо.

— Простите?

— Чётко называйте оплату. Мне, — уточнил я. — Иначе может оказаться, что будете должны столько, сколько я сделаю.

— Хм, кажется, я вас поняла, Кащей. У нас просто не часты гости. Благодарю. Но даже не знаю…

— Тогда давайте так. Мы посмотрим и назовём цену. Посмотрим, потому что нам интересно, — уточнил я.

— Хорошо. Ещё раз спасибо, — выдала псоглавка.

И направились мы с Зелёнкой смотреть, что за ящеры.

— Понравилась? — невинным тоном уточнила Зелёнка, когда я карабкался… ну ладно, просто шёл по боковому склону холма.

— Лен, тебя Ма… кхм… Хозяйка так задела? — ехидно уточнил я, от греха решив на скале не звать лишний раз по имени.

— Наверное — да, — самокритично признала Зелёнка. — Но понравилась?

— Естественно. Есть в ней что-то от собаки, такое… честное и доброе, — не стал скрывать я. — Но наслаждаюсь я гоблинофилией. А зоофилией даже не страдаю!

— А поняша? — с ехидной мордочкой покусилась злобная вредина на святое.

— Поняша — это потребность души, — изящно отмазался я.

— Ну да, ну да, — злобно хихикала вредина на доске, хотя в этот момент ей больше подошла бы метла.

Так, за злодейской беседой, я перевалил холм, и мы стали приближаться к уже ощущающимся «артефактам из Стального». Мат гномий тоже ощущался, был крепким и в много слоёв, факт.

23. Разведка с переразведыванием

Перевалили мы с Зелёнкой холм и подошли к «защитным редутам». Редуты выглядели как стальные столбы-идолы, явно «произведено в Стальном», такие же у стражей были, склад с упырихой окруживших.

Но воздействие на небывальщину — не «щитовое». Что-то типа такого, «пульсирующая пугалка» я ощущал перед Егорьевском-Дубками, но там било по широкому диапазону. А тут — узкому, видимо как раз на метазверей, если не на конкретных этих снепперов заточено.

И по расчищенной от почве породе вились вбитые в камень гнумьи матюги. Из стали, нержавейки аж, поблескивали на солнце.

— Уж послали, так послали, — оценил я блестящий посыл.

— Да уж, — хихикнула мотыляющаяся на доске Ленка. — Я проверю?

— Проверь. В сети, — ехидно уточнил я. — Лен, я понимаю, что доска — круто. Но ты хацкер и снайпер. Что мы знаем про этих тварей? А может, они кислотой плюются? Или там какие-то бабочки повышенной злостности есть? — потыкал я в редкий лесок и топи впереди.

— Так у Дарьи спросить надо было надо! — возмутилась Зелёнка.

— Ваше Зеленейшество, — заехидствовал я. — С кем Дарья общалась? Кто у нас в команде специалист по информационной поддержке? И, кстати, даже если бы Дашка сказала — проверить всё равно надо. Мало ли, что она знает — не врёт, а просто появилось что-то, а она не в курсе, — занудствовал я.

— Вот точно — злодей, — посетовала Зелёнка. — Но прав, — опустила ушки она. — Сейчас проверю, только подальше. Тут помехи.

— И повыше, — уточнил я.

— Хорошо, папа Кащей! — показала мне язык зелёная вредина и отлетела повыше.

Уселась на доску, и, болтая лапками, начала сетево хакерить. А через пару минут выдала мне на визор:

— Метазвери, очень плотные. Плоть со свойствами «непробиваемость», «неразрываемость». Эфирное свойство, эфир внутри них, плотный. Но тебе — не проблема. А я с болтами повожусь, поддержу. Не плюются, не прыгают: р Метров с пяти работать буду.

— Летучей пакости нет?

— Дневной — нет.

— А на ночную нам пофиг, — озвучил я очевидное. — Так, Лен, это всё хорошо. Но сколько их? И на какой площади? Я чую десяток, — озвучил я свои ощущения. — Но не думаю, что из-за десятка тут стали бы городить эти пугалки.

— Проверяю, — оттекстила Ленка, а через пару минут выдала. — Болото делится на три километра на восток, это язык километровой ширины, примерно. Снепперы, очевидно, болотные, на этом языке — двести тридцать две особи. Но есть странность. Подожди, я проверю.

— Ждю, — не стал спорить я.

А потопал с холма к болоту. И, блин, неудобно! То есть не болото, топкое место. Это фигня, но мхи гребучие! Метровой толщины, влажные. А я тяжёлый, блин! То есть просто тупо проваливался в чавкающий мох при каждом шаге.

При этом деревья совершенно несерьёзные. Живые, но кривые-косые, мелкие. Про кустарник говорить смешно. Есть кусты, но в качестве опоры — ни черта не годятся.

Так что потопал я к холму и просто разделся. Визор оставил с рогаткой, но ногами ходить по этой пакости — я не то, что бегать не