бабло за пластику. Надо было начинать с носа.
– Мы ходим по вторникам и четвергам, – тушуется Витюша, поправляя защитные перчатки. Отводит застывший на мне взгляд, ждет, пока его новая пассия прилипнет к его плечу.
– Рада за вас, – давлю кислую мину.
– О, Витя, ты ей сказал? – удивленно хлопает нарощенными ресницами его подружка.
– Я… эм…
Мямля. И трус.
– Поздравляю с предстоящей свадьбой! – нарочито-вежливо и чересчур уж громко говорю я, обращаясь к его подружке. – И удачи, – не могу не съязвить.
Лицо само по себе складывается в гримасу напускного сочувствия. Я снова одариваю Витю скользящим взглядом и многозначительно закатываю глаза. Тот изменился в лице, словно пойманный на горячем.
– Приглашения на свадьбу мне не ждать, я так понимаю? – уже откровенно смеюсь над этой парочкой. – Жаль. Осенняя свадьбы – моя давняя мечта!
– Лиза, – недовольно осекает меня бывший, прожигая взглядом. – Не начинай, – тихо предупреждает.
Знает, что вентиль от краника у меня потерян и словесный фильтр, если уж поток пошел, уже не остановить. Но я сегодня добрая, изменяющего подлеца уже давно отпустила и его белобрысую дурочку прощаю. Жизнь их и так потрепала, сведя вместе.
– Дань, пойдем, а? – слепо тяну руку себе за спину, натыкаюсь пальцами на крепкий торс и радостно улыбаюсь.
– Не представишь? – Даня делает шаг ко мне, мощной стеной вырастая позади. Его голос тихий и вкрадчивый, успокаивает. Я, черт возьми, в итоге вытянула счастливый билет.
– Мои старые знакомые, – отмахиваюсь. – На свадьбу, вот, решили не приглашать, представляешь? – оборачиваюсь, чтобы врезаться в острые скулы. – Как думаешь, это потому, что я ужасно несносная или потому, что эти двое терлись у меня за спиной и им стыдно?
Знаю, знаю, нельзя быть такой стервой и тыкать котят в напруженную лужу, но и в святоши я не заделалась. Легкое чувство закрытого гештальта приятно растекается по грудной клетке.
Только глубокая складка, прорезавшая мужской лоб, слегка меня остужает. Вмешивать в эти давние разборки Даню – последнее дело, конечно. Он же как высокочувствительный компьютер – загрузил в него информацию, и она остается там навсегда. Вот и сейчас у него на лице читается жесткая обработка сведений.
Надо уводить его, пока не поздно. Но уже поздно. Даня тянет руку для приветствия Витюше. Дурацкое воспитание.
– Данил, – коротко представляется.
Бывший кидает недоверчивый взгляд на протянутую руку, но все же отвечает на рукопожатие. И тут же кривится.
– Значит, это ты неудавшийся папаша? – тряся бедного Витюшу за руку, выпытывает Даня.
Да блин, ну мы же вроде уже все выяснили?!
Взгляд бывшего – шедевр абстракционизма. Его пассии – поп-арт.
И если бы вся эта ситуация не была такой дурацкой, было бы даже забавно. Хотя почему было бы? Реально забавно. И то, как пучит глаза блондинка, растерянно впиваясь ноготками в плечо Витюши, и как сам Витя пытается усмирить ошалевшее выражение на своем лице.
Сейчас бы расставить все по местам и разойтись в разные стороны, но у меня в голове проносится целый ряд причин притормозить. Первая: объясняться в такой не дружной компашке с Даней мне не хочется. Он и наедине никак не сообразит, что к чему, выставлять его идиотом перед реальным идиотом совсем плохая идея. А второе: я официально признаю себя стервой, а значит то, что мне доставляет удовольствие смотреть на трясущегося бывшего – нормально. Трясется он, стоит заметить, не просто так, а по инерции, от мощного рукопожатия. Для пущего эффекта Даня выходит из-за моего плеча и нависает над сгорбившимся Витей непоколебимой скалой.
И смотрит. Просто смотрит, но так, что даже меня озноб пробирает. Психологическое давление уровня «бог».
И пока кто-нибудь из нашей странной четверки не напрудил в штанишки, я касаюсь плеча Дани в успокаивающем жесте. Мол, отпусти малохольного, бог ему судья и вот это всё – всепрощающее. Но Килиманджаро он не из таких. Он из тех, что руку отпускает, но глаз-лазеров с жертвы не сводит. Витюша очень закономерно прячется за щит третьего размера.
– Витя-я-я, – особенно противно тянет его подружка, все больше походя на постер с бодрящими девчонками.
– Хорошо, что встретились, – как-то особенно угрожающе звучит Даня. – Как раз хотел перекинуться с тобой парой слов. Прогуляемся? – цепко впивается в плечо Вити.
Ой-ей-ей. Только этого тут не надо!
– Даня! – вырастаю стеной между этими двумя. – Пойдем, а? Есть хочу – умираю.
Но, несмотря на его продуктовый фетиш, мой вброс не работает. Он кидает на меня хмурый взгляд и жестом фокусника вытаскивает из-за спины Витю. За ворот его белоснежной поло, как нашкодившего щенка.
Так, что-то это перестает быть забавным.
Взгляд непробиваемого Килиманджаро совсем не кажется миролюбивым. И мне, безусловно, это льстит, и даже слегка возбуждает весь этот выброс тестостерона в воздух, но разборок в стиле Бронкса совсем не хочется.
Чуть постебать Витюшу, потроллить, припугнуть – это всегда пожалуйста. Но «пойдем выйдем» даже для этого нехорошего человека – слишком.
Да и кто потом будет оттирать кровь с его пальцев? Я вида крови боюсь!
– Дань, правда, не надо. Пойдем.
– Чувак, хорош, – вырывается из крепкого захвата разнервничавшийся Витя.
– Пошли, пошли, папаша, – не унимается Даня.
– Витя, ты же мне обещал! – отчего-то взвизгивает мне в ухо блондинка.
– Я ничего не говорил, Лара! Лиза! – обращается уже ко мне. – Хорош. Отзови своего цербера, не смешно уже. Следишь за нами что ли, психичка?
И сам взвизгивает под стать своей истеричке. Идеальная парочка, что сказать. Идеальная, но дурная. И это я еще психичка?
Открываю было рот, чтобы возмутиться, но не успеваю, Даня реагирует быстрее.
– Я слышал, для жизни одной почки достаточно, – низко гремит он.
Мой защитник. Моя скала. С таким даже руки самой марать не нужно, сказала «фас» и добыче кранты. Улыбаться сейчас совсем некстати будет, да?
– Да что ж ты злобная такая, – не унимается совсем ошалевший от прямой угрозы Витя. Но тявкать почему-то продолжает на меня, а не человека, в чьих руках трепыхается.
И это его главный просчет.
– А вот без печени уже сможет вряд ли, – продолжает запугивать Килиманджаро.
– Уйми своего бешенного! – снова жужжит в ухе.
А, нет, не жужжит, настойчиво требует.
– Которого? – усмехаюсь я. – Так-то тут
