дивно хороша собой. Только стоит ли верить этим словам? Никто не видел лица младшей жены господина дэль Ари и не слышал её голоса, ведь она, как послушная жена верного, носит чадру и всегда молчит при гостях.
А украденная разбойниками девица Услада, княжна Ольховецкая и всего Приоградья, пропала бесследно, словно канула в воду. Говорят, опечаленный этим прискорбным происшествием, князь Радогост едва не велел казнить няньку, проворонившую княжну. Однако после, смягчившись, он отменил наказание и даже оставил провинившуюся челядинку при себе. В тот же круг князь заявил, что желает удалиться от дел, и передал управление своими землями младшему сыну.
Говорят, молодой князь Милослав тоже весьма горевал о любимой сестре и в память о ней очистил предгорья Грид от разбойных ватаг. Впрочем, его войска так же изрядно прошлись и по верхнему Изендольну, разоряя гнёзда пиратов и назначая поселениям мирных поморийцев посильную дань. А уж как они отличали одних от других — о том ведает лишь Пресветлый Маэль.
Рассказывают ещё, будто в то же самое время впервые за всю историю Кравотынского амирата его правительницей сделалась женщина — Идрис Адалетани. Говорят, амирани искусна в сражениях, но не любит войн. Под её рукой в высокогорье Закатных Грид оскудели шахты*, зато во множестве расцвели сады. Амирани приказала числить свободными всех, кто возделывает землю и трудится в мастерских, даже если они не могут нести воинской службы.** Также ей удалось впервые с древних времён замирить Дикое поле. Выбрав среди множества племён, кочующих по нему, одно, богатое, многолюдное, управляемое молодым и честолюбивым вождём, амирани помогла ему золотом и военной силой привести к покорности прочие племена. В благодарность она потребовала лишь безопасный проход для своих караванов через земли полян. С прочих торговцев люди властителя Дикого поля стали брать дань, взамен пресекая вольные грабежи на тропе. Так в Акхаладской долине надолго устроился мир, и торговые караваны вновь потянулись с берегов Изени в далёкую Тивердынь и назад.
Говорят, старший сын князя Радогоста посылал к амирани сватов. Посольство из Приоградья было встречено тепло и любезно, домой вернулось с подарками, но на сватовство Благослава Идрис ответила вежливым однозначным отказом. Тогда княжич сам отправился в Кравотынь. Он был также встречен, как добрый друг, но когда предложил амирани свою руку, вновь получил отказ. Много дней и ночей отвергнутый смиренно стоял под окнами замка Идрис на ветру и дожде, ожидая, что сердце её смягчится. Она же не изменила решения, лишь сказала, что её мужем может стать только воин её собственной земли. После тех слов несчастный ушёл и больше никогда не появлялся ни в Приоградье, ни в сопредельных землях. Злые языки болтают, будто вспыльчивый и своевольный княжич Благослав в отчаянии бросился со скалы, но ходит также слушок, что на самом деле он вступил войско амирани и верно ей служит. Так это или нет — кто знает… В личном отряде амирани, и впрямь, есть один воин — левша, говорят даже, будто он родом из чужих земель. Вот только зовут его не Благослав, а Алшахраджид**.
А целитель Венсель после отпуска вновь возвратился на работу в Приоградный гарнизон. Правда, покидать из-за этого Задворки ему не пришлось: рядом с его подворьем по княжьему приказу выстроили крепостицу, протянув между ней и Рискайской новый участок Ограды. А для Венселя при Задворной крепостице устроили малый лазарет. Там он несёт службу, исцеляя не только стражей гарнизона с их лошадьми, но и мирных жителей с их скотиной, и никому не отказывает в помощи, а утрами выходит к водопойному колодцу, чтобы заговорить его от скверны и порчи воды. Говорят, Венсель странный, не от мира сего: не берёт за лечение платы, никогда ни с кем не скажет и пары слов, и глядит, словно сквозь людей, не встречаясь с ними глазами… И всё же народ его любит. Меж посадскими ходит байка, что того, кто с утра первым встретит у колодца Венселя, ждёт удачный день, гарнизонные же уверяют, будто лошадь, которую Венсель погладил перед патрулём, неизменно становится послушнее и сильнее. Но раз в круг Венселю приходится на целую луну отправляться в большой лазарет: в эту пору уходит в отпуск целитель Пригляд. Жители Хребтецкого посада тому весьма рады, но когда дежурство Венселя подходит к концу, Пригляду достаются неприбранная зельеварня, беспорядок в бумагах и опустошение в хранилище лекарств. Тот плюётся, приводя своё хозяйство в должный вид, и ворчит: «Вот ведь Маэлево наказание! Как-то этого нечипуру*** терпит его жена…»
Гарнизонный народ, слыша Приглядовы причитания, лишь посмеивается: что с тормала взять, по его мысли, любой нормальный человек должен быть непременно женат, а на деле-то бывает по-разному. Только верно судит о людях именно целитель Пригляд, а не гарнизонные молодцы. За Оградой кого ни спроси, каждый знает тётку Горностаиху с Венселева подворья, что в Задках. Женщина она тихая, скромная и неяркая собой, но лишь её голосу отзывается странный маг Горностай и лишь ей глядит он в глаза, и живут в их доме лад да радость.
Ну, а правда всё это или так, досужие байки — о том кто болтает, тот сам не знает, а кто знает, тот зря не болтает.
Примечания:
* В кравотынских шахтах работали рабы, захваченные в военных походах, и преступники.** До приказа Идрис мужчины, не способные к воинской службе, в Кравотыни в правах приравнивались к рабам: они считались живым имуществом воина-хозяина дома.*** Алшахраджид - "добрая слава".**** Нечипура - неряха, разгильдяй.
