— А если кризис? Бытовуха заела, нужен всплеск какой-нибудь, она и придумала себе влюблённость.
— Она вещи в тот же день собрала. Посмотрела на меня такими глазами, что я сразу понял — бороться бесполезно. Пришло время отпустить, — Вадим опрокинул в себя очередную порцию настойки и разделил абрикос на две половины, отправив закуску следом к градусу, протянув мне вторую часть. — Отвратно на душе, конечно, но что уж тут поделать, если она захотела быть счастливой рядом с другим. Так и живём.
Молчим какое-то время, каждый думает о своём.
Странная штука жизнь. Мы встречаем человека, любовь, дружба — не так уж и важно. Думаем, что вот уж с ним точно навсегда. А через некоторое время всё общение сводится к поздравлениям друг друга в социальных сетях, а потом и вовсе «удалить пользователя из своего списка». Иногда вовсе обрывается за секунду. И такая тоска внутри.
— Поделился с тобой и как-то полное осознание пришло. До этого не рассказывал никому. Надеялся, наверное, что если вслух не говорить — можно будет назад отмотать. Как там эти стадии? Принятие нахлынуло.
— Незнакомцам всегда проще душу изливать. Вы потом не встретитесь больше, краснеть не придётся.
— А ты?
— Что?
— Не хочешь попробовать?
— Нет, пока нет. Ещё не готова к этому. Где-то там внутри ещё скребётся и не отпускает. Я ведь сбежала сюда. Зарылась в песок, но всё равно придётся высовывать голову и возвращаться в реальность, где надо забирать вещи, решать что-то с работой и пытаться собрать себя по кусочкам.
— Рациональность успеется. Слушай себя и не пытайся жить по правилам. Хочешь прятаться — сколько душе угодно.
Сидели мы так, пока абрикосы не превратились в горстку косточек. Выбрались потом к дороге, Вадим вызвал такси. Сначала назвали мой адрес. Я вышла из машины и даже не обернулась, когда она тронулась с места. Мы не обменялись контактами, но никому из нас это было и не нужно. Просто два человека с разбитым сердцем, которым нужно было выговориться.
На следующий день я ожидаемо слегла с температурой. Болеть вообще неприятно, а болеть, когда за окном пекло — мерзость, достойная отдельной категории. Марина притащила мне аптечку, которая едва могла поместиться на тумбочке возле кровати.
Заглядывала на протяжении дня, приносила еду и какие-то вкусности: то кукурузу заботливо порезанную подкинет, то тарелочку черешни.
Я завела себе новую симку. За всё время связывалась только с семьёй и Ангелиной. Последней не сказала о своём местоположении, потому что она у меня натура романтичная, могла и рассказать всё Руслану. Родители сразу всё поняли, с Антоши пришлось брать честное слово: клятвенно пообещал меня не выдавать.
Мы с ним списывались почти каждый день. Он не знал истинную причину побега, я не рассказала о том, что было на жёстком диске, но Тоша в курсе моего заочного одностороннего расставания с Русланом.
Был ли этот поступок трусостью? Да, возможно. Но кто сказал, что я не имею права на него? Мне сделали больно. В очередной раз. Я не знаю, когда было сильнее, но точно осознаю, что потеряла человека, которого любила.
Люблю.
Я люблю Руслана. Чувство так просто не исчезнет, даже после вскрытых фактов из его прошлого. До этой мысли я дошла в самолёте. Просто смотрела в иллюминатор, когда в моей голове всплыла эта мысль. Я его люблю.
Пытаюсь заполнить пустоту новыми впечатлениями: набираю постоянно кучу каких-то непонятных экскурсий, лазаю по горам, заклеивая потом мозоли от долгих пеших прогулок, я даже с тарзанкой прыгала — никаких эмоций.
Я не запираюсь в номере, остаюсь здесь только по ночам, когда не торчу на пляже. Веду активный образ жизни, но это не помогает мне забыться. Глупо было надеяться, что смена обстановки хоть как-то поможет.
Просто здесь у Руслана нет шанса меня достать.
Глава шестьдесят шестая. КираМне хватает нескольких дней, чтобы отлежаться. Температура отступает, она сменилась лёгкой слабостью во всём теле. Я выбралась на небольшой рынок, где вот уже около часа брожу между палатками и облизываюсь на всё подряд.
После моего вялого аппетита нагрянуло желание набить желудок до состояния «я не могу втянуть живот».
— Ты где шляешься? — без прелюдий спрашивает Тоша, когда я подношу к уху телефон.
— А что?
— Я приехал. Хотел сразу затискать любимую сестрёнку и занырнуть с ней в море, а её в номере нет.
— Что ты сделал? — теряюсь и едва не роняю сдачу, которую мне протягивает продавец.
— Приехал. Тяжёлая артиллерия в действии.
— Ладно, при встрече поговорим. Скоро буду.
Антон обнаруживается на моей кровати. Перед этим я пыталась достучаться в его номера, номер которого мне сдала Марина Петровна — безрезультатно по понятным причинам. Жуёт булочки и нагло крошит на моё постельное бельё, пока я его разглядываю и пытаюсь понять чего он здесь забыл.
— И зачем? — стою ровно под кондиционером и пытаюсь остудиться. Температура не на минимуме, всё же не хочется снова валяться с градусником в обнимку.
— Приехал вытаскивать тебя из депрессии. У тебя не очень получается, — продолжает нагло жевать, стряхивая крошки с футболки на одеяло.
— Пойдём, дорогой, пойдём. Прогуляемся до моря, я тебя в нём же и утоплю, — шикаю, когда он тянется к моим пакетам.
— Чего ты такая бука? Приехал помочь самой лучшей сестрёнке, а она рычит с порога, — делает вид, что надулся, но к персикам лапки всё равно тянет. — Лучше переоденься во что-нибудь удобное, я придумал нам программу на сегодня.
— Никуда я не пойду. Отстань от старой больной женщины. Меня ждёт загорелый красавчик, — на самом деле это герой турецкого сериала — я на них подсела в последнее время — но Тоше об этом знать совсем не обязательно.
— Ты всё перепутала, я ещё не успел загореть. Давай, жопку свою поднимай, а то на руках потащу. Лучше бы самой, конечно, а то я и уронить могу в какую-нибудь лужу.
Стоит ли говорить, что персик я ела очень медленно? Тщательно пережевывала каждый кусочек. К концу братец уже успел закипеть — отобрал его у меня, нагло дожевал остатки, пока я кривилась. Слюни на фрукте остались ему родные, но, блин, это всё-таки слюни. Фу.
Антон притащил меня в парк аттракционов для взрослых. Я честно пыталась отсидеться на скамейках, пока он там везде лазал, но ему всё же удалось вытащить меня на американские горки, там тоже можно было посидеть, и на какую-то вращающуюся с бешеной скоростью тарелку.
Ведёрко из-под сладкой ваты я потом использовала в личных не особенно приятных целях. Братец скакал рядом и обмахивал меня буклетом, бормоча извинения. Вот говорила же, что у меня вестибюлярка слаба на подобное.
