Регина расстегнула перчатки — сначала одну, потом другую — и неторопливо стянула одну с руки, и ей показалось, что Маркус напрягся.
— Ну, раз уж вы, по вашим словам, получили от меня все, что хотели, стало быть, вам больше нет нужды притворяться, что вы меня желаете, — коварно промолвила она. — Ведь именно так вы сказали, я не ошиблась?
На какую-то долю секунды Маркус замялся. Его взгляд был приковал к руке Регины, которой она медленно стягивала вторую перчатку.
— Не ошиблись.
Аккуратно отложив перчатки, Регина наклонилась вперед — как будто затем, чтобы поправить туфельку, но на самом деле лишь для того, чтобы наиболее эффектным образом продемонстрировать свою грудь. Взгляд Маркуса моментально переместился к низкому вырезу на ее бальном платье, и на губах Регины мелькнула довольная усмешка, которую она, однако, постаралась побыстрее согнать. «Ах, эти мужчины, — весело подумала она, — всегда одно и то же!»
— То есть, иначе говоря, вы не испытывали ни малейшего желания?
— Ни в коей мере, — осипшим голосом пробормотал Маркус.
Желая застичь его врасплох, Регина легким движением пересела на другое сиденье — теперь они были так близко, что она слышала его хриплое дыхание. Убедившись, что Маркус лишился дара речи, она положила ладонь ему на бедро.
— Тогда вы, должно быть, остаетесь совершенно равнодушны, когда я делаю… вот так? Маркус судорожно глотнул.
— Э-э-э… разумеется.
Замурлыкав от удовольствия, Регина другой рукой нежно коснулась его чисто выбритой щеки.
— И вот так… это тоже не зажигает в вас кровь?
— Кхм… нет. Абсолютно.
Коварно улыбнувшись, она прижалась губами к его уху.
— Не верю! — И поцеловала его — прямо в щеку, от которой все еще пахло пеной для бритья.
Маркус только молча разевал рот, хватая воздух, словно вытащенная из воды рыба.
— Э… это просто… потому, что вы не привыкли… что мужчина не обращает на вас внимания, — прохрипел он наконец.
— Ничего подобного. Впрочем, вы и сами это знаете, не так ли?
Продолжая ласкать его лицо кончиками пальцев, Регина проложила цепочку поцелуев от уха к уголку его рта. Маркус чуть слышно чертыхнулся сквозь зубы. Но когда Регина, окончательно осмелев, прикусила ему губу, он резко отодвинулся.
— Прекратите! — со стоном взмолился он.
— Но почему? Вы же утверждали, что я нисколько не возбуждаю вас!
— Я не… Прекратите же! Это же просто глупо — неужели вы не понимаете?!
— Очень надеюсь, что вы ошибаетесь. — Обхватив его щеку ладонью, она заставила Маркуса повернуть голову и посмотреть ей прямо в глаза. — Поскольку моя репутация так или иначе погибла — поездки наедине нам с вами уж точно не простят, — мне было бы досадно думать, что все мои жертвы напрасны. — И, не дав Маркусу ответить, прижалась губами к его губам. Но хотя все его тело сотрясала дрожь, он не шелохнулся — только как будто весь окаменел. И лишь когда Регина обольстительным жестом очертила кончиком языка контур его губ, из груди Маркуса вырвалось что-то похожее на рычание.
Он отодвинулся, впившись в нее взглядом. Лицо его застыло, превратившись в маску, только глаза горели голодным огнем, словно у дикого зверя.
— Будь ты проклята! — прохрипел он. И в следующее мгновение Регина оказалась сидящей у него на коленях. — Будь ты неладна! — со стоном вырвалось у него. Он обхватил ладонями ее голову и глубоко заглянул ей в глаза. — Пропади все пропадом… — Это было последнее, что она услышала, перед тем как его губы впились в ее рот.
Кажется, это был самый жаркий поцелуй в ее жизни… Регина подумала, что могла бы лишиться чувств, только она, увы, не принадлежала к числу особ, падающих в обморок от малейшего потрясения. Вместо этого она обвила руками его шею и отдалась пьянящему наслаждению.
Итак, она победила! Она выиграла… правда, пока еще непонятно, что именно, ведь все ее благоразумные намерения держаться от него подальше развеялись как дым… Да и что удивительного, ведь с таким же успехом она могла дать себе слово, что перестанет дышать. Впрочем, ее это не слишком сейчас волновало. Маркус целовал ее с неистовой страстью, это заставляло ее чувствовать себя восхитительно живой, и Регина была совершенно счастлива.
Прошла, казалось, целая вечность, пока руки Маркуса с лихорадочной поспешностью блуждали по ее телу. Наконец, словно очнувшись, он заставил себя оторваться от ее губ.
— Ну что — теперь вы довольны? — почти грубо спросил он, осыпая яростными поцелуями ее лицо и шею.
— Конечно, ведь мне удалось доказать, что и так было ясно: вы все еще хотите меня! — Регина выгнула шею, подставив ее жадным губам Маркуса. — Да, я просто счастлива.
Он двумя руками сдавил ее шею:
— Спесивая ведьма! Надменная сирена. — Потом, нагнув голову, приблизил губы вплотную к ее уху. — И что же вам не живется спокойно, а? Решили сделать из меня комнатную собачку, чтобы я прыгал перед вами на задних лапках, как остальные мои предшественники?
— Ну, если вы считаете, что сейчас ведете себя как комнатная собачка, мне, право, страшно даже подумать, что было .бы, вообрази вы себя мастиффом! Что же до ваших предшественников, то, уверяю вас, ни с одной из этих «комнатных собачек» я никогда не оставалась наедине, да еще в карете!
Отодвинув от себя Регину, Маркус с сомнением вглядывался в ее лицо.
— Послушайте, если вы задержитесь тут хоть на несколько минут, вашей репутации конец.
— Знаю.
— Неужели вам все равно?
Как ни странно, похоже, он угадал.
— Представьте себе, да.
— Что с вами такое? Вы ведь выиграли свое пари! И вам больше нет нужды тратить свое драгоценное время на благотворительность.
Регина отшатнулась, как от удара.
— Вы для меня не благотворительность! — раненная в самое сердце, крикнула она. — А если вы так считаете… что ж, тогда нам действительно не о чем разговаривать!
Оскорбленная Регина попыталась оттолкнуть его, но виконт держал ее крепко.
— Слишком поздно, — пробормотал он ей на ухо, и в голосе его ей вдруг почудилась нотка странного удовольствия. — Раз уж я увез вас, дорогая, я намерен воспользоваться этим в полной мере!
Его тайная радость, а также мысль о том, что он не собирается ее отпускать, а, наоборот, готов использовать это в своих интересах, заставили Регину немного смягчиться. Но внезапно она почувствовала, как пальцы Маркуса проворно распускают шнуровку ее корсажа, и на щеках ее вспыхнули пятна.
— Что… Вы в самом деле хотите погубить мою репутацию? — слабым голосом проговорила она.
— Нет. — Виконт стянул корсаж с ее плеч и принялся распускать узел ее шемизетки. — Но, как вы помните, я уже и раньше предупреждал вас, что за свое джентльменское поведение жду награды… — Шемизетка распахнулась, предоставив жадному взгляду Маркуса грудь Регины. — И я намерен эту награду получить… прямо сейчас.
