помог повысить классность пятнадцати своим сослуживцам, подготовил ефрейтора Полякова себе на замену.
— Вывесите эти документы на всеобщее обозрение. Пусть личный состав познакомится с ними перед принятием обязательств на период учений, — сказал Губанову командир батареи. — Это будет здорово! Достижения Китаева будут примером для других.
Когда социалистические обязательства Китаева были вывешены, возле них собрался весь личный состав батареи. Многие всматривались в графы «Обязался», «Выполнил», сравнивали рост боевого мастерства замком-взвода с собственными показателями.
— Посмотрите, на каждый месяц Китаев намечал четкий рубеж, — рассуждал Поваляев. — И всегда выполнял обязательства. Вот это усердие!
— И воля, — добавил Лименюк. — Что каждому из нас мешает с таким упорством двигаться к мастерству?
Молчание. Оно красноречиво говорило о том, что до сознания людей дошла простая истина: только от них самих, от их усердия и упорства зависит стабильность восхождения к боевой зрелости.
Через день сержант Лименюк вывесил у входа в спальное помещение плакат: «Ракетчики! Встанем в ряды мастеров боевой квалификации!» Когда майор Бронин объявил личному составу батареи, что им оказано большое доверие: подразделение выезжает на полигон, солдаты и сержанты взяли как никогда очень высокие обязательства. Да иного старший лейтенант Алешин и не ожидал. Добрый пример сержанта Китаева не мог не сработать, не оказать воздействия на товарищей.
…На ракетный полигон дивизион Бронина прибыл утром, когда сентябрьское солнце еще не встало, но рассвет уже наступал, вытесняя отовсюду мрак. С каждым часом становилось все жарче. К девяти над грядами барханов закрутились песчаные загривки. Около десяти налетел обжигающий афганец. Неистовый ветер принес с собой тучи песка. Он был везде, этот песок, — на палатке, на столе, витал в воздухе, противно скрипел на зубах, попадал в глаза, отчего они краснели и все время слезились.
Прошел только день, еще не успели как следует устроиться в полевых условиях, а уже дивизиону была поставлена боевая задача. Выходя из кабинета командира полка, Бронин услышал слова представителя вышестоящего штаба, которые задели его самолюбие. Этот офицер, видимо, хорошо знал воздушную обстановку: «Да, приготовили мы Бронину сюрприз. Боюсь, не справится». Виктор Павлович невольно задержался, его даже подмывало вернуться и возразить, но вовремя удержался.
Потом был марш по безлюдной жухлой пустыне. Боевые машины ходко катили по глинистым такырам, своевременно достигали назначенных рубежей регулирования. Майор Бронин с удовлетворением отмечал, что все команды, которые он отдавал, выполнялись точно и в срок. Раньше на тренировках личный состав тоже действовал слаженно и быстро. Но теперь Виктор Павлович чувствовал в ритме боевой работы специалистов какую-то необычайную приподнятость и воодушевленность. Можно было только радоваться замечательному боевому порыву подчиненных.
На одном из привалов секретарь комсомольского бюро дивизионов прапорщик Мельников выпустил листовку-«молнию» об отличившихся на первом этапе учений. В ней рассказывалось о солдатах и сержантах расчета коммуниста сержанта Китаева, которые вдвое перекрыли боевой норматив по подготовке техники к выходу на стрельбы, отлично действовали на марше и при занятии боевых позиций. Кроме того, расчет оказал помощь отделению электропитания в развертывании бензоэлектрических агрегатов и прокладке силового кабеля. Листовка призывала ракетчиков брать пример с расчета коммуниста Китаева.
— Почему такая мятая? — спросил Бронин, беря листовку из рук Чугуева.
— Это хороший признак, — ответил капитан. — Листовку читали прямо на марше, передавая из машины в машину.
В назначенном районе дивизион приступил к развертыванию боевой техники и заряжанию установок ракетами. И вот уже Бронин доложил по радио, что подразделение взяло под прикрытие указанный объект…
Воздушная обстановка была сложная. Все подразделения готовились к трудному «бою». Но практически производить пуски ракет предстояло только двум батареям. И выбрать их предоставлялось право командиру дивизиона майору Бронину.
Командиры подразделений стояли перед ним и молча ждали. Кто же будет выполнять огневую задачу? Но не спешил назвать свой выбор Виктор Павлович. Он понимал, что каждый из офицеров готов выполнить любой его приказ. Каждый из них ждет, надеется, что командир выберет именно его. Но ведь стрелять будут две батареи. Кто-то может остаться в обиде.
— Разрешите мне, — нарушил молчание командир второй батареи капитан Кринов.
За прошедшие полгода эта батарея постоянно занимала первое место в дивизионе, и Бронин аттестовал Олега Андреевича на вышестоящую должность. Намного выросли в боевом мастерстве, возмужали как командиры и начальники расчетов этого подразделения.
«Да, вы имеете право», — размышлял Бронин. Он знал, что эта батарея отлично выполнит боевую задачу. Она успешно проводила пуски ракет и в более сложной обстановке. Это знали все, за исключением проверяющего. Значит, можно ее называть, и одна отличная оценка уже будет в активе. Но совесть Виктора Павловича протестовала против такого решения.
Всматриваясь в лица офицеров, он видел в каждом из них решимость и готовность к действию. Лишь старший лейтенант Алешин избегал смотреть в глаза командиру дивизиона. Брови его сошлись на переносице, а взгляд застыл на бронинских сапогах. «Ясно, — подумал Виктор Павлович, — Алешин твердо уверен, что ему-то стрелять не придется». Решение пришло сразу.
— Стреляют батареи капитана Пучинова и старшего лейтенанта Алешина! — сказал он.
Лишь на секунду Виктор Павлович увидел глаза старшего лейтенанта, и этого мгновения хватило, чтобы прочитать в них огромную гамму чувств, охвативших офицера: и радость, и гордость, и благодарность за доверие, и особую ответственность.
…Вот уже более часа на КП стояла напряженная тишина. Она установилась сразу, как только сюда зашел Начальник войск ПВО округа.
В рассеянном сумраке низкой, тесно заставленной шкафами с аппаратурой кабины командного пункта с каждой минутой росло напряжение. Все, что нужно было сделать, чтобы во всеоружии встретить воздушного «противника», сделано. Оставалось только ждать, когда прозвучит доклад о том, что цель обнаружена, чтобы эта ощутимо плотная, пронизанная томительным ожиданием тишина взорвалась напористой скороговоркой властных коротких команд.
Майор Бронин не любил эти молчаливые секунды, сливающиеся в одну неразличимо бесконечную паузу, что неизбежно образуется между докладом ракетчиков о готовности к пуску и тем мгновением, когда настороженно примолкнувшее небо полигона стремительно прошьют светлые, огненно опаленные стрелы.
Энергичная, деятельная натура Виктора Павловича не терпела такого состояния, когда нужно было просто сидеть и ждать, не имея возможности самому поторопить, ускорить события. Сейчас только воздушный «противник» определял сроки, в которые надлежало уложиться командиру дивизиона и его подчиненным, чтобы успешно выполнить поставленную перед ними трудную и ответственную задачу. И лишь привычка сдерживать себя, которая пришла к нему не сразу, а после многих лет службы, помогла сохранить хотя бы то внешнее спокойствие, которое необходимо, чтобы подчиненные ни на миг не могли усомниться в уверенности и выдержке своего командира.
— Есть цель! — установившуюся тишину нарушил голос командира первой батареи майора Пучинова.
