решение подобных прикладных задач – это не тривиальный вопрос перевода слов в новую область знаний, а медленный и длительный процесс выстраивания гипотез и осуществления экспериментальных проверок».
Помимо всего прочего он советовал своим коллегам: «Мы должны содержать наш собственный дом в идеальном порядке. Тема теории информации, несомненно, продаваема и даже слишком. Сейчас нам следует обратить свое внимание на проблему исследований и разработки этих идей в самом широком научном смысле. Исследования, а не разъяснения – вот основной принцип, и наш критический порог должен быть поднят. Ученые в своей работе должны быть максималистами, с предельной критичностью относясь к себе и своим коллегам. Несколько первоклассных научных работ предпочтительнее большого числа не до конца продуманных и незаконченных трудов. Последние не вызовут доверия к их авторам и будут потерянным временем для их читателей».
Эта передовица и другие статьи, выражавшие позицию Шеннона, производили нужный эффект. Вот как оценил Роберт Галлагер подход Шеннона к решению конфликта: «Клод Шеннон был очень мягким человеком, который был убежден в том, что каждый человек волен выбирать свой путь. Если человек говорил откровенную глупость в процессе обсуждения, Шеннон умел проявить адекватную реакцию так, чтобы человек при этом не выглядел глупо». Учитывая эту свойственную ему сдержанность, статья под заголовком «Повозка с оркестром» была красноречивым заявлением. Тот факт, что он был вынужден написать подобную статью, продемонстрировал истинную глубину его обеспокоенности по поводу способов применения теории информации и тревоги за будущее его детища.
Бетти признавалась, что в своей статье Шеннон не смог, вероятно, до конца выразить всех своих чувств: «Его немного раздражала вся эта шумиха. Люди не понимали того, что он пытался сделать». Роберт Фано пошел еще дальше, изложив причину своих переживаний и Шеннона: «Мне не нравился термин “теория информации”. И Клоду тоже. Понимаете, термин “теория информации” подразумевает, что это теория об информации, но это не так. Это теория о передаче информации, а не об информации. Многие просто не понимали этого».
Шеннон с радостью приветствовал успешные, продуманные сферы применения теории информации. Но заявления о ее гиперважности – и попытки представить ее как ключ ко всем секретам – неизбежно носили отпечаток беспочвенных обобщений и пустого философствования, которые он презирал. Здесь таилась реальная опасность: те идеи, которые Шеннон продвигал, можно было так распылить, что они бы потеряли всю свою значимость. Возможно, это тот риск, который свойствен любой революции в науке. Но Шеннон считал своим долгом предотвратить подобное развитие событий. Своей работой он открыл ящик Пандоры. Статья под заголовком «Повозка с оркестром» была его попыткой закрыть крышку, призвать к порядку и напомнить, по крайней мере, инженерному сообществу о том, что теория, которую он представил, – и работа, сделавшая его знаменитым, – ценна только в рамках ее истинных границ.
22. «Мы срочно нуждаемся в помощи доктора Клода Шеннона»
«Уважаемый доктор Келли, – начиналось письмо, – несмотря на то, что я прекрасно осознаю тот вклад, который вы и ваша компания вносите, решая многочисленные задачи, что ставит перед вами правительство Соединенных Штатов, я должен обратиться к вам с личной просьбой касательно чрезвычайно важного и насущного вопроса, связанного с безопасностью Соединенных Штатов». Отпечатанное на фирменном бланке Центрального разведывательного управления и доставленное главе «Лабораторий Белла», данное послание было намеренно завуалированным:
«В попытке найти решение самой животрепещущей проблемы, стоящей перед нами в данный момент, мы должны признать, что срочно нуждаемся в помощи д-ра Клода Шеннона, сотрудника вашей компании, который, как нам известно, является в высшей степени квалифицированным ученым в той конкретной области, о которой идет речь… Если бы он смог предложить нам свои услуги на условиях, которые бы устроили и вас, и д-ра Шеннона, я был бы вам весьма признателен. Я полностью осознаю то, что даже временное его отсутствие станет большим неудобством для вашей организации, и вы можете быть уверены в том, что только самая веская причина могла заставить меня обратиться к вам с этой просьбой».
Автором письма был один из самых видных военачальников той эпохи: Уолтер Беделл Смит, директор ЦРУ, бывший начальник штаба при генерал-лейтенанте Дуайте Эйзенхауэре и бывший посол в Советском Союзе. Он был также четвертым главой ЦРУ – работа, которая в то время не предполагала той степени публичности, как в наши дни. Три дня спустя точно такое же письмо было отправлено Кингманом Дугласом капитану ВМФ США Джозефу Венджеру с приложенной к нему маленькой запиской: «Я очень сильно надеюсь на то, что это письмо достигнет своей цели». Прошлая работа Шеннона дает некоторый намек на то, чего добивалось ЦРУ, а тот факт, что в это дело были вовлечены Дуглас и Венджер, еще больше проясняет ситуацию.
Семья Кингмана Дугласа принадлежала к высшему обществу, а его жизнь была чередой престижных частных школ, залов заседаний советов директоров компаний и командных пунктов. Выпускник Хиллскул и Йельского университета, в Первую мировую войну он был летчиком, а во Вторую мировую руководил разведывательными операциями. Он также служил в ЦРУ и был заместителем директора по оперативной разведке.
Джозеф Венджер тоже работал в высших эшелонах разведки. «Один из первых морских офицеров, осознавших роль разведки средств связи», он был выпускником военно-морской академии США и стал в итоге контр-адмиралом. Со временем он изменил подход руководства флота к оценке и осуществлению криптологических операций, став «одним из создателей централизованной структуры криптографии». На Тихоокеанском театре военных действий Второй мировой войны Венджер обнаружил, что пристальное изучение «внешних свойств сообщения» японских противников – на первый взгляд тривиальных деталей от позывных до характера передачи сообщений – может быть не менее эффективно, чем анализ самих сообщений. К 1949 году, имея богатый опыт двух войн, он стал руководителем Контрразведывательного управления вооруженных сил (AFSA), предшественника современного Агентства национальной безопасности.
Обратившись к Шеннону, Венджер показал, что разведка нуждалась в его помощи. Офицер озвучил результаты Дугласу в открытом письме: «Я разговаривал сегодня с Шенноном по телефону, и он показал свою открытость к диалогу. Он обещал высказать свое мнение, когда подробнее изучит проблему и поймет, сможет ли он чем-то помочь в этом деле. Я предложил отправить к нему секретного агента, чтобы тот дал подробную информацию, как только он определится». Джон фон Нейман также контактировал с Шенноном в те дни, убеждая его в значимости данной просьбы. Такой разумный, взвешенный подход был вполне в духе Шеннона: с одной стороны, его совсем не смутило то, что к нему обратились за подобной консультацией, с другой стороны, он не стал сразу
