– Ты ведь не обижаешься, принцесса.
– Для вас сделаю исключение.
– Исключение? – на губах Алекса появляется довольная улыбка. – А какое ещё исключение сделаешь для нас?
Его пальцы касаются клитора. Ласкают, обводят по кругу, заставляя кожу неметь. Всю кровь спускаться вниз, к центру моего возбуждения. Алекс двигается по смазке, дразня. А после надавливает, заставляя выгнуться.
Я словно вся горю. Огонь разгорается с каждой секундой, расползается по венам. Сложно дышать, в голове пустое эхо гуляет. И поддаюсь желанию, разводя ноги шире.
– Принцесса, не хочешь попробовать?
Не успеваю спросить о чём говорит Сэм. Его пальцы оглаживают бёдра и двигаются дальше, проводя меж ягодиц. Надавливают слегка, не толкаясь внутрь.
– Я не… Никогда…
– Знаю, - Сэм кивает, упираясь подбородком в плечо. Оставляет поцелуй на коже. Отвлекает от того, что творится внизу. – Мы будем аккуратными. Если будет слишком – остановимся.
Они «слишком» каждый раз. Всеми действиями выворачивают меня, расширяют границы. Словно не могут допустить, чтобы во мне осталось хоть что-то непорочное, невинное.
Хотят вывернуть наизнанку все мои чувства. А я позволяю это. Каждый раз позволяю, без раздумий. Доверяю слишком, как для тех, кого почти не знаю. Я доверилась им в Новогоднюю ночь, зная всего несколько часов. Сейчас это сделать ещё легче.
Комната напоминает парилку. Спёртый воздух, невозможно дышать. Алекс окончательно утягивает на себя, ложась на кровать. Забирает у Сэма презервативы, раскатывает один. И легко толкается в меня, разводя ноги шире.
Прошибает до последней клеточки мозга. Отключает все предохранители, оставляя сгорать в своих чувствах. Я даже не могу сама двигаться, когда пальцы Сэма толкаются внутрь. Легко, благодаря смазке. Там, где ещё никто не касался меня.
Это грязно, порочно. Слишком бьёт по нервам, заставляя кусать губы и жмуриться. Словно в темноте будет легче выдержать ожидание. То, как внутри всё сжимается.
– Всё хорошо, принцесс?
Ничего хорошего в том, как меня выкручивает. Полностью уничтожает границы, многолетние страхи. Оставляет беззащитной перед мужчинами, на всё готовой. Но лишь киваю, двигая бёдрами. Отбрасываю сомнения, желая получить как можно больше удовольствия.
– Да.
Киваю ещё раз, прижимаясь губами к шее Алекса. Глушу свои стоны о его кожу. Солоноватую, едва влажную. Руки мужчин не дают думать, скользят по телу. Гладят каждый изгиб, надавливают на поясницу.
Отвлекают от того, как Сэм медленно толкается в меня. Распирает изнутри. Так туго, тесно, слишком он большой, слишком во мне. Но вместо протеста вырывается лишь хрип.
– Я медленно, принцесса. Скажи, если больно. Как же в тебе охрененно, - слова Сэма превращаются в сбивчивый шепот. Который не слышно за тем, как стучит сердце. – Идеальная.
Они двигаются во мне, синхронно. Давят с двух сторон, лишая остатков разума. Превращают в комок желания, которое с каждой секундой только разрастается.
Толчки медленные, растянутые. Я знаю, что мужчины шутили о наказании. Не стали бы намеренно мучать меня. Но это очень похоже на то, что они мне обещали.
Растянутое удовольствие, когда невозможно дойти до финальной точки. Только наслаждаться тем, как скручивает нервы. Вены слова воспламеняются, охватывая меня.
– Я хочу кончить. Пожалуйста.
Просить кажется таким правильным, таким простым. Когда на грани, мир расплывается из-за накативших слёз, всё становится неважным. И попросить – самоё легкое, что могу сделать.
– Пожалуйста.
Повторяю, захлёбываясь стонами, когда чьи-то пальцы касаются клитора. Давят, ведут быстро, оглушительным контрастом на фоне медленных толчков. И с этим я не могу справиться.
– Такая громкая.
– Красивая.
– Лучшая.
– В тебе так охрененно, принцесса.
Их слова смешиваются в неразборчивый шум на фоне моего крика. Оргазма, который обрушивается на тело. Превращает меня в сплошную дрожь, поглощает. Остаётся лишь лава в теле и пустота.
– Фак, какая же ты.
Я лежу на Алексе, чувствуя мужчин каждой клеточкой. Их движения, касания. Голова кружится от ощущений, от того, как внизу всё горит. Тем огнём, который никогда не угасает рядом с ними.
– Вот так, принцесса. Всё хорошо?
– Да.
Не может мой голос быть таким хриплым, сломанным. Хотя я вся похожа на сломанную куклу, из которой вытащили опору. И так легко уложить на кровать, проводя пальцами вдоль груди, по животу.
– Точно?
– Угу.
Переворачиваюсь на живот, единственное, на что хватает сил. Ухожу от прикосновений, которые похожи на пытку. Приятную, сладкую, лучшую в мире пытку.
– Кажется, принцесса устала.
– Угу.
Улыбаюсь, слыша мужской смешок. Весело им, когда моё тело напоминает вату. Пытаюсь попасть в кого-то пяткой, но мою ногу легко перехватывают. Пускают мурашки, проводя кончиками пальцев по щиколотке.
– Нельзя биться, принцесса.
– А что можно?
– Пустить нас под одеяло.
Приподнимаюсь, понимая, что действительно утащила на себя всё покрывало. Спряталась, словно в коконе. И не собираюсь делиться.
– Нельзя.
– Да?
Алекс похож на мартовского кота. С этой улыбкой и горящим взглядом. Как подвигается ближе, касаясь края одеяла. Ныряет рукой, пока не касается голой кожи. И при этом прижимается губами к подбородку и скулам.
– Точно?
– Ал!
– Всё хорошо, красотка. Жадина значит жадина, ты мне и такой нравишься.
– Я не жадина! Но нечего тянуть ко мне руки. Я…
– Эй, принцесса, - ладонь Сэм ложиться на шею, разворачивая к себе. – Всё же хорошо. Ничего не будет, если ты устала. Можем просто отдохнуть или лечь спать.
– В пять вечера? Сомневаюсь. И конечно, ничего не будет. Кроме ваших наглых рук.
