– Как вам сегодняшний завтрак? – поинтересовался кок, когда она управилась со своими пробами и данные записала в журнал.
– Прекрасный, как всё, что вы готовите!
– Спасибо, – пробормотал он.
– А могу и я снять пробу? – воскликнул появившийся в дверях старпом.
– Приходи, Игорь, садись, я сам тебе подам. Странно, обычно с ранья у тебя аппетита нет.
– Ты бы на моём месте всю ночь не спавши, поработал легавой… Я после этой беготни на вахту, как на праздник пошёл.
– Анастасия говорила, вроде, Щербонос пропал.
– Пропал!.. Точнее будет сказать, удрал из мест заключения. Где мы его только ни искали!
Иными словами, на судне продолжался переполох, о чём Анастасию и не подумали извещать.
– А мне чего не постучали? – всё-таки ворчливо заметила она.
– У нас и так мало женщин осталось, – буркнул он.
Анастасия поёжилась. Как-то грубовато прозвучало, но, видимо, им не до тонкостей.
– Могли бы и меня позвать, – сказал кок.
– Капитан не велел будить. Говорит, пусть спит. Без старпома мы можем обойтись, а без кока – вряд ли.
– Прямо так и сказал? – удивилась Анастасия.
– Нет, ну вообще-то не совсем так. Он сказал: без нас…
– А я уж думала, Олег возгордился.
– Или за что-то меня невзлюбил.
Он сказал это без нажима, но Анастасия смутилась. Вообще, в её представлении, настоящий хирург не должен вот так, как она, смущаться и краснеть по всякому поводу. Особенно, если ему, – точнее, ей, – уже за сорок.
Хирург должен был твердым, выдержанным… «Курить крепкие дешевые сигареты и материться», – подсказал внутренний голос.
Анастасия села за стол к Верещагину.
– Доброе утро, – шепнул он одними губами. – Я соскучился.
– Уже? – улыбнулась она.
– Конечно, наши отношения могут показаться пиром во время чумы, но я счастлив. У меня никогда не было такого насыщенного рейса.
– Вы будете поворачивать судно?
– С чего ты взяла? – удивился он.
– Искать боцмана.
– В море? – рассмеялся он. – Нет, он прячется на судне. Или ты подумала, что Анатолий прыгнул за борт вслед за Машей? Для этого он слишком… трезвый человек… Как мне кажется!
– Кто-то совсем недавно утверждал, что он не мог убить Рюмину.
– Ошибся, с кем не бывает.
– А сейчас…
– Ошибки быть не может! – уверенно произнес старпом. – Вот только мы хотели бы знать, какая скотина его прячет?!
– Ты думаешь, у него есть сообщник?
– Однозначно!
– И вы кого-нибудь подозреваете?
– Думаю, это кто-нибудь из матросов. Из тех, что звали его дядей Толей и батей.
– И где он может прятаться – в чьей-то каюте?
– Да где угодно. Любой контейнер мог вскрыть и туда залезть. Мы-то пломбу снять не посмеем, груз – табу, а Щербоносу терять нечего!.. Антон, ты чего хотел?
– Хотел спросить, будут ли у господ-командиров какие-нибудь пожелания насчет обновления меню? – спросил кок.
– Ты чего вдруг про пожелания заговорил. Кто-то жаловался?
– Нет, но мало ли… Что-то на судне происходит. На завтрак народ не торопится…
– А ты не знаешь, как будто! Дело серьезное. До прибытия в порт осталось четыре часа, а мы ещё свои проблемы не решили. Капитан приказал ход сбавить. И даже в машинном отделении всех, свободных от вахты, поднять наверх – искать пропавшего боцмана…
– Приятного аппетита! – сказала Анастасия, вдруг заторопившись. – Спасибо, Антоша, завтрак – лучше всяких похвал!
– Хорошая женщина, – подмигнул кок старпому. Тот поморщился: от слов повара веяло этаким похлопыванием по плечу, если так можно сказать о словах. Он всегда был противником панибратства. По крайней мере, в рабочее время.
Между тем Анастасия быстро шла по палубе к лазарету, прижимая к груди журнал регистрации проб. Ей хотелось побыстрее остаться одной и подумать, потому что пришедшая в голову мысль требовала осмысления.
Панкратова, соблюдая все меры предосторожности,вчера к вечеру перенесли в его каюту, по просьбе матроса.
– Ежели что, мне Сашка поможет, – сообщил он, – а таблетки я и так могу принимать.
Правду сказать, Анастасия и сама поняла, что слишком поторопилась уложить парня в постель, как она сказала, на неделю. Судя по его самочувствию, травма оказалась не слишком «травмирующей».
Своё присутствие в лазарете Анастасия объяснила необходимостью помыть полы – теперь не было дневальной, в обязанности которой это как раз и входило. После улаживания всех дел с полицией, владелец обещал прислать новую дневальную. А пока…
Свою дочь Светлану она иной раз гоняла, говорила, что мытьё полов позволяет лишний раз подумать над смыслом жизни, ибо человек, не занятый мыслительным процессом, сродни растению.
Так что Анастасия мыла полы и думала, думала. Пока не услышала над собой удивленный женский голос:
– Анастасия Львовна! Что ж вы не сказали? Я бы у вас прибралась. Капитан распорядился, чтобы я часть Машиных обязанностей на себя взяла.
– Ничего, – отдуваясь проговорила она, – иной раз полезно размяться. Да я уже заканчиваю… Проходите!
Она бросила под ноги уборщице половую тряпку.
– Давайте чайку попьем.
– Давайте, – оживилась Зинаида Поликарповна. – У меня есть слоеные печенюшки. Вкусные! Сейчас принесу.
Тот, кто поближе знал Анастасию, взглянув на неё в эту минуту, сказал бы:
– Насте что-то от Зинаиды нужно. Вон уже стойку сделала.
Она бы возможно и обиделась. Так уж и что-то нужно! Ну, задать как бы между прочим пару вопросов, вот и всё!
Уборщица и правда тут же вернулась. Анастасия уже успела включить электрический чайник.
– Новость слышали? – спросила она с места в карьер.
– Слышала, – отозвалась та, – Анатолий, по моему разумению, никогда особым умом не отличался. Это же надо такое придумать! Сбежать из-под домашнего ареста! Если он не хотел, чтобы его поймали, мог бы и не признаваться ни в чём. Ведь никаких улик против него не было, не так ли?
– Какие улики, Зинаида Поликарповна…
– Зовите меня просто – Зина. У нас с вами не такая уж большая разница в возрасте.
Анастасия смутилась, и уже в который раз! Горбатого могила исправит.
– Вот я и говорю: мы же не следователи. У них всякие там отпечатки пальцев, образцы ткани и даже запаха, а у нас, конечно же, ничего этого нет.
