Книга Херувим. Книга II - Полина Дашкова

Дачный поселок Федотовка находился в тридцати пятикилометрах от Москвы. На месте стройки, где пятнадцать лет назад в неглубокомкотловане погибла Маша Демидова, вырос шикарный корпус дома отдыха. Рощуобнесли бетонным забором.

Сергей оставил машину неподалеку от железнодорожной станциии отправился пешком к поселку. Там, в доме номер двадцать семь по улицеКосмонавта Пацаева, был прописан некто Лещук Олег Анатольевич, 1928 годарождения, русский, многократно судимый по разным несерьезным статьям, от хулиганствадо мелкой кражи. География его "ходок" обнимала огромноепространство, от Целинограда до Магадана. Последний свой срок, с января 1991 пооктябрь 1994, злостный рецидивист Лещук по прозвищу Лещ отбывал в Архангельскойобласти в ИТК "Наркоз".

Было известно, что после освобождения он встал намилицейский учет по месту прежней прописки, в поселке Федотовка, где его всеэти годы ждала верная жена Клавдия Лещук, работая бессменной сторожихой.

Но из всей информации, полученной от недовольного Райского,больше всего взбодрил Сергея тот факт, что короткий период с марта 1984 поянварь 1986 рецидивист Лещук провел дома, в поселке Федотовка.

Было восемь утра. Дачный поселок только начал просыпаться.Цепочка ветхих прозрачных заборов, за которыми виднелись старые деревянныедачи, иногда прерывалась бетоном и сталью. За этими глухими оградами, застальными воротами, прятались каменные виллы. Дом номер двадцать семь оказалсяпоследним по улице Пацаева. Он стоял немного на отшибе, как и положено сторожке.

Сергей остановился и тихо присвистнул. Вместо ветхой косойизбенки, которую он ожидал увидеть, перед ним высился двухметровый стальнойзабор, выкрашенный темно-зеленой краской. Ворота были наглухо закрыты. Над нимивиднелся оранжевый гребень черепичной крыши, белая тарелка космической антенны.

Прямо на Сергея вопросительно глядел блестящий глазоквидеокамеры. Терять было нечего. Не раздумывая, он нажал кнопку звонка. Тут жеперед ним открылась высокая стальная калитка и появился здоровенный охранник впятнистом камуфляже.

- Привет, - сказал ему Сергей, - Лещук Олег Анатольевичздесь живет?

Никаких эмоций на лице охранника не отразилось, он молчакивнул, пропустил Сергея внутрь и закрыл калитку.

Посреди просторной, аккуратно подстриженной лужайки стоялатрехэтажная белая вилла. Рядом теннисный корт, за домом виднелся край бассейна,оттуда слышался плеск и приглушенный женский смех.

В дом Сергея ввели двое в камуфляже, с автоматами, и вид уних был такой, словно он явился сюда не по собственной воле и собираетсякуда-то убегать.

Оказавшись в просторном полутемном холле, Сергей сначаланичего не увидел. Один из охранников быстро обыскал его, достал из-под мышкипистолет и шагнул в глубину комнаты.

- Ну надо же, - прозвучал оттуда хриплый тяжелый бас, - всепрямо как у больших.

Глаза привыкли к полумраку. Сергей разглядел в огромномкресле у камина пожилого тощего человека в полосатом банном халате. Невозможнобыло поверить, что ему еще нет сорока.

- Привет, Герасимов,- сказал хозяин,- проходи, садись. Я какраз завтракать собрался. Составишь компанию?

- Привет, Михеев, - кивнул Сергей,-спасибо, не откажусь.

-Палыч, - поправил хозяин, - теперь меня так надо называть.Ну что, Герасимов, вычислил моего свидетеля? Не ожидал от тебя, честное слово,не ожидал.

- Что же мне оставалось делать, Палыч - вздохнул Сергей.

- Тебе объяснили, что делать. На бумажке написали. Ты тотлисточек потерял?

Повар принес огромный поднос, на котором, кроме серебряногокофейника и трех массивных фарфоровых чашек, стояло блюдо с дымящимисяварениками, хрустальные вазочки с медом и сметаной, кувшин с молоком.

- Что ты замер, Стас? - спросил Михеев, подцепил вилкойвареник, обмакнул в сметану и отправил в рот.- Какая-то у тебя запоздалаяреакция, честное слово. Я думал, ты сразу удивишься, а до тебя только сейчасдошло, - он жевал и продолжал с набитым ртом. - Вот смотри, как интереснополучается. Когда ты приехал ко мне в Выхино, ты все воспринял как должное. Тысразу и с удовольствием поверил, будто я спился, опустился и подыхаю. А теперь,когда видишь истинное положение вещей, удивляешься. Странный ты человек, Стас,- он налил себе молока, хлебнул, - ну как насчет того листочка? Слова исчезли,но в голове твоей должны застрять накрепко. Этот листочек для тебя, Герасимов,вроде рецепта от всех твоих мучительных болезней и проблем.

Сергей не спеша обмазал вареник сметаной, съел, запилмолоком и произнес:

- С вишнями. Очень вкусно. Видишь ли, Палыч, я так устал заэто время, что даже читать разучился. Может, ты объяснишь мне еще раз, насловах?

Повисла пауза. Сергей почувствовал затылком, что кто-тосмотрит на него. Он обернулся: увидел в дверном проеме высокую женщину в банномхалате, с длинными мокрыми волосами и машинально поздоровался:

- Доброе утро, Ирина Павловна.

Она не ответила. Продолжая смотреть на него, прошла босикомпо ковру, пересекла гостиную, подошла к брату и, присев на подлокотник егокресла, что-то зашептала на ухо. Сергей заметил, как они похожи, хотя вроде бысовсем разные.

Михеев выслушал, кивнул, щелкнул пальцами. Явилась пожилаягорничная в белом фартуке, сдвинула какую-то тяжелую причудливую штуку, котораянапоминала абстрактную скульптуру, но оказалась торшером. Горничная включилаего и повернула таким образом, что свет ударил Сергею в лицо.

Ирина между тем уселась в кресло, налила себе молока. Брат исестра остались в темноте. На минуту Сергей ослеп.

- Да, Ирка, ты права, -донесся до него бас Михеева, - носмотри-ка, ведь одно лицо! А я думаю, что-то с ним не то. Круто, нечегосказать. Папа денег не пожалел. Еще и шрамы от пластической операции остались.Ну давай, милый, заново знакомиться.

- Найденов Сергей Михайлович,--представился Сергей и налилсебе молока.

- В каком ты чине, служивый? - насмешливо спросила Ирина.Голос у нее был низкий, глубокий. В огромных черных глазах ни вражды, нинапряжения. Только любопытство.

- Майор ФСБ, -ответил Сергей.

- Это замечательно,-рассмеялся Михеев,- ну и чего ты хочешь,майор?

- Я сюда приехал, чтобы поговорить с Лещуком ОлегомАнатольевичем. Но уж коли мне сразу так повезло, с удовольствием поговорю и стобой, Палыч, и с вами, Ирина Павловна.