Вниз Лора спускалась так же медленно и осторожно, но не из опаски упасть в обморок, а потому, что с трудом ориентировалась в незнакомом доме, а их приезд сюда всплывал в голове яркими обрывками, не связанными между собой. Сумасшедшая гонка, азарт, страх — всё это казалось сейчас далёким и неважным, словно кто-то прикрутил эмоции до минимума. Боль, что постепенно проходит, урчание голодного живота — вот что было единственно важным.
За окнами медленно занимался рассвет. На глубоком синем небосводе постепенно гасли звёзды, а за озером, у самой кромки горизонта, медленно разгоралась бледно-серая полоса. Но красота летнего утра не привлекала Лору, зато банка с консервами, стоявшая на столе, притянула магнитом, заставив с жадностью наброситься на тунца, наверняка оставленного Крисом. И только когда первый голод был утолён, в голове постепенно стало проясняться.
Подперев ладонью щёку, Лора неспешно перебирала в памяти события вчерашнего дня, пытаясь представить, какие последствия могут ждать после нападения на полицейских при исполнении, бешеной гонки по хайвею, наверняка повлекшей не одну аварию, вламывания в чужой дом и порчи чужого имущества. Хватит ли её денег, чтобы откупиться? «У Криса и его семьи денег было достаточно, но что-то не сильно они ему помогли», — подумалось внезапно, и по спине скользнул противный холодок. Что, если их посадят? Что, если Криса посадят по её вине? Они с отцом, пусть даже невольно, втянули его в это дело, и теперь он не сможет выйти, даже если захочет.
Лора закрыла глаза и с силой потёрла веки. То, что ещё два дня назад казалось простым и понятным, вышло из-под контроля, но если она выставлена жертвой, то Крис перед всей страной выглядит похитителем и убийцей. И всё из-за неё. Чувство вины, оглушительное, тяжёлое, стянуло грудь стальными обручами: ни вздохнуть, ни выдохнуть. Да, Лора не знала, к чему всё приведёт, но проще от этого не становилось. Ещё недавно она просила у Криса прощения за то, что втянула его в это. Теперь с отчётливой ясностью понимала, что даже если он не считает её виноватой, отделаться от этого чувства не получится. Даже если она сбежит сейчас, одна, сдастся властям и попробует передать флешку, даже если случится чудо, и она попадёт в нужные руки — кто сможет поручиться, что для Криса всё закончится хорошо?
— Всё в порядке?
Она вздрогнула от неожиданности, поднимая глаза — он стоял, подпирая плечом стену, и внимательно смотрел на неё.
— Проголодалась.
Лора слабо улыбнулась, надеясь, что голос звучит непринуждённо. Но Крис, плавно оторвавшись от стены, медленно подошёл к ней, внимательно глядя на неё, и, приблизившись, покачал головой.
— Даже не думай. Тебе не в чем себя винить. Всё будет хорошо, ты помнишь?
— Верится с трудом, — вздохнула Лора, придвигая к себе кружку с остатками кофе. — Но главное — верить, не так ли?
— Так. — Он кивнул на свежую повязку. — Как ты себя чувствуешь?
— Как человек, которого несколько часов назад подстрелили. По-хорошему надо зашить рану, но чем?
— Жаль, что Тони не подумал и об этом тоже, — пошутил Крис, обходя стол, разделяющий их. Прохладная ладонь легла на лоб, и Лора прикрыла глаза, чувствуя, как сердце встрепенулось, принимаясь стучать сильнее.
— Жара нет, — тихо сказал Крис, не спеша убирать руку. Но стоило Лоре поднять глаза, и он отступил, непринуждённо кивнул на озеро, в свете разгоравщегося утра казавшееся серым. — Здесь красиво. Жаль, что нет возможности насладиться этим местом.
— Тебе бы тоже следовало зашить эту царапину. — Лора поднялась, протянула руку, кончиками пальцев касаясь щеки рядом с порезом.
— Разве шрамы не украшают мужчину? — Крис перевёл на неё взгляд, и в груди заныло тоскливо, протяжно.
— Шрамы на лице никого не украшают, — покачала головой Лора, очерчивая контур его скулы и следя глазами за путём, который прокладывали пальцы. Только бы не посмотреть на него, не дать прочитать в глазах безмолвную просьбу не отталкивать. — Особенно те, что напоминают о том, что лучше бы забыть.
Обнять её, прижать к себе, заставить поверить, что он знает, чем всё это кончится, что уверен в том, что всё будет хорошо, даже если у самого нет этой уверенности и на йоту — Крис ощущал почти физическую боль, находясь так близко, зная, что ей нужно это, нужна его поддержка, не просто на словах — на деле. «Трус», — мелькнуло в голове. Кого он пытался оградить, возводя между ними новую стену: себя или её?
Мягко перехватив запястье, Крис отвёл её руку в сторону, и сдавленный вздох, полный разочарования, полоснул по натянутым нервам. Ладонь легла на её щёку, и Лора подняла растерянный взгляд. Дыхание перехватило, когда его губы коснулись её, бережно, осторожно, пробуя на вкус. Крис дышал еле слышно, поглаживая большим пальцем запястье, отпуская его и кладя руку на талию, проводя по рёбрам снизу вверх. Лора выдохнула, потянулась к нему, заряжаясь от его тепла, как батарейка, которой не хватало самой малости, чтобы вновь напитаться силой. Тело словно стало невесомым, в голове не осталось ни одной мысли, и только его губы на её губах, его руки, прожигающие кожу, удерживали от того, чтобы не взлететь прямо сейчас к потолку.
Крис оторвался от Лоры, прислонился лбом к её лбу, опаляя коротким, прерывистым дыханием губы. Лора неспешно перебирала волосы на его затылке здоровой рукой, ожидая, что ещё немного времени — и всё вновь закончится, но Крис не шевелился. Только пальцы слегка подрагивали, поглаживая спину, сминая и расправляя мягкую ткань широкой майки.
— Ты очень непоследователен в своих желаниях, знаешь? — прошептала Лора, не открывая глаз. — Только недавно говорил, что надо держаться на расстоянии, а сегодня…
— И сегодня говорю. Только понял, наконец, что это невозможно.
Он почувствовал её улыбку, хоть и не увидел. Просто что-то изменилось, словно стержень, державший спину прямо, расслабился, и Лора подалась навстречу, прижалась всем телом, обвила руками, утыкаясь носом в шею. И он крепко обнял в ответ, поцеловал висок, прижавшись к нему щекой. Чувство покоя, мимолётное, но тем более ценное, вскружило голову, разлилось по сердцу ослепительной нежностью.
— Что мы теперь будем делать? — спросила Лора, лениво размышляя, что вопрос можно отнести и к их отношениям, и к тому, куда теперь бежать. Она могла бы стоять так вечно, наверное. Дышать им, слушать размеренный стук сердца.
