Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 73
Клод опускается на колени; он никогда этого не делал. Но ради Бланш он готов на все.
– Умоляю вас. Поговорите с гестапо, попросите их отпустить ее. Я увезу ее, обещаю. Увезу в деревню, где ей ничто не будет угрожать, где она будет спокойно жить до тех пор, пока…
– До каких пор? – Фон Штюльпнагель снимает очки, трет переносицу и снова надевает их, не сводя глаз с Клода. Призывая его закончить свою мысль.
– Не важно… я не хотел… просто позвольте мне забрать ее. Обещаю, что она больше никогда не проявит неуважения к рейху.
– Я же сказал вам, что это не в моей власти, господин Аузелло. Даже если бы я захотел – а я не говорю, что хочу, – гестапо меня не послушает. Они подчиняются непосредственно фюреру, а не военным.
– По крайней мере, скажите мне, куда ее отвезут?
– Даже не знаю. Может быть, в Дранси. Или Френ. Возможно, она сидит в одной из самых маленьких тюрем в городе, но это маловероятно. Мне жаль, господин Аузелло. У меня тоже есть жена. Я не видел ее несколько месяцев и, вероятно, не увижу в ближайшее время. Все отпуска отменяются до дальнейших распоряжений. Так что я вас понимаю, но ничего не могу сделать.
К удивлению Клода, сожаление Штюльпнагеля выглядит искренним; он кажется несчастным, придавленным к земле слишком большой ответственностью, слишком сильной ненавистью, исходящей от его начальства.
Наконец фон Штюльпнагель устало встает.
– Я бы хотел, чтобы обед доставили в мой кабинет, господин Аузелло. Пожалуйста, позаботьтесь о том, чтобы его подогрели. Вчера еда была холодной. – Он смотрит на Клода, колеблется, потом кладет руку ему на плечо. – Мы должны продолжать работать, не так ли? Нам больше ничего не остается. Было бы глупо и опасно думать, что мы способны на большее, господин Аузелло. Вы меня понимаете?
Клод кивает, но непроизвольно сжимает кулаки. Зрение затуманивается, перед глазами мелькают красные точки; в висках пульсирует гнев – гнев, он тоже красного цвета.
А еще красный – цвет флагов со свастикой, свисающих с потолка поверх старинных гобеленов.
Но Клод Аузелло – ничто без строгой самодисциплины; он вовремя вспоминает все. То, чему его учили. Свой долг. Свои обязанности.
То, что его жена остается в руках этих тварей.
– Конечно, я с удовольствием приготовлю вам обед, господин фон Штюльпнагель. И спасибо, – Клод точно не знает, за что благодарит нациста. Возможно, за проблеск человечности, который был так нужен ему сейчас. – Пожалуйста, не могли бы вы передать это тем, кто забрал мою жену? – Клод протягивает немцу паспорт.
Фон Штюльпнагель берет его и поднимается по лестнице в свой кабинет. Клод понимает, что ему не следует принимать близко к сердцу неожиданную доброту этого человека, но ничего не может с собой поделать; его глаза наполняются слезами, и на мгновение он чувствует себя не таким одиноким среди всего этого кошмара.
Затем он проходит мимо немецких солдат – мимо тех самых немцев, которых он ублажает вот уже четыре года, – к длинному коридору. Он идет в кабинет, чтобы хотя бы попытаться вернуться к своим обязанностям, как посоветовал фон Штюльпнагель.
Но «Ритц» впервые кажется Клоду фальшивкой. Как картонный торт, покрытый глазурью, который выставляют в витрине кондитерской. Красиво на вид. Но внутри пустота.
Клод не может заставить себя сосредоточиться; он берет телефонную трубку, мечтая поговорить с Мартином. Он такой умный парень, он должен что-нибудь придумать! Но Клод знает, что в «Ритце» все телефоны прослушиваются. И он понятия не имеет, какими кодовыми словами описать эту ситуацию.
Потом Клод вспоминает о пистолете. Который заперт в ящике стола вместе с болиголовом, муравьиным ядом, щелоком. Он открывает ящик и рассматривает свои сокровища, борясь с искушением. Капля щелока в чае фон Штюльпнагеля. Болиголов в супе Шпейделя. Зачем останавливаться на этом? Болиголов для всех! Пир с ядом! Он наверняка найдет на кухне союзников, которые будут счастливы приготовить такое угощение для немецких гостей.
Или, может, устроить что-нибудь менее заметное? Что-то более личное, интимное. Случайная стычка с немецким офицером, которая оставит пулю в нацистском мозгу. Тогда Клода арестуют, он будет рядом с Бланш, куда бы ее ни увезли, их посадят в тюрьму вместе.
И он ничем не сможет ей помочь! Клод, да ты просто дурак! Какая глупая идея. Хватит корчить из себя страстного любовника. У тебя было на это время. Сейчас нужно мыслить трезво, рационально.
Его руки дрожат – это не легкий тремор, а настоящее землетрясение. Клод закрывает дверь, садится и опускает голову на руки. Пытается думать, но это ему не удается.
Он остается в таком положении до конца дня, не решаясь вернуться в номер.
Где его не встретит Бланш.
Глава 29
Бланш
Июнь 1944 года
Бланш – лишь одна из многих связанных женщин, подпрыгивающих в грузовике, который грохочет по булыжной мостовой. Кто-то спрашивает солдата, направившего на арестованных винтовку, куда они едут. Он не отвечает, но женский голос вдруг произносит: «Скоро увидишь. Во Френ. Последняя остановка по пути в ад».
– Давай, скажи еще что-нибудь, – добродушно отвечает солдат. Он достает из кармана сигарету, закуривает и бросает зажженную спичку в женщину, сидящую неподалеку. – Это будут твои последние слова.
Все замолкают.
Сегодня теплый день. Ведь сегодня теплый день? Еще июнь, еще лето; только вчера Бланш в блузке с коротким рукавом гуляла с Лили. По улицам, окаймленным цветочными ящиками, мимо домов, увитых ярко-зеленым плющом. Щебетали птицы. Значит, еще тепло, думает Бланш, но ее выворачивает наизнанку от холода. Тело сотрясает такая дрожь, что, кажется, ее сейчас стошнит.
– Прекрати, – говорит женщина рядом с ней. Больше она не произносит ни слова.
Их перевозят, как мешки с картошкой… В кузове грузовика тихо, если не считать сдавленных рыданий. И вот они уже в пригороде, унылом и безрадостном. Потом машина въезжает в ворота, перед которыми дежурят охранники, и останавливается перед серой крепостью. Их выталкивают из кузова так же грубо, как недавно запихивали в него. Солдаты с винтовками ведут арестованных внутрь здания и загоняют в комнату без окон, заполненную десятками шокированных, запуганных женщин. Там есть еще солдаты. И несколько офицеров. Наблюдающих за женщинами, держащих их на прицеле.
Бланш всматривается в лица, встает на цыпочки, пробирается сквозь толпу в поисках кого-то.
– Лили! – Она не может сдержаться, она кидается к Лили, расталкивая других женщин плечами, так как ее руки все еще связаны за спиной.
– Лили! – Бланш так рада видеть ее живой, что забывает все, чему ее учили. Не заговаривай с товарищами по Сопротивлению, если окажешься в тюрьме. Никогда, ни в коем случае не показывай, что знаешь кого-то! Не выдавай соратников.
Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 73
