– За такое жалованье я, разумеется, жду от тебя в будущем безукоризненного исполнения своих обязанностей.
Напряжение отпустило Касси. Перед ней был все тот же Артур, которого она знала, такой же противный, как и всегда. Однако все это являлось одной из составляющих пусть не совсем нормального, но привычного и необходимого ей комфорта. Все было в ее любимом музее как обычно.
– Я поняла. Спасибо, Артур. Что-нибудь еще?
– Тебе действительно нужно изменить прическу.
– Когда мне понадобится совет относительно моей прически, Артур, я непременно обращусь к тебе.
– Молчи об этом! Если жизнь дорога.
– Мой договор пришли мне в кабинет, – перебила его Касси, вставая. И она, и Артур знали, что договор этот – мера вынужденная. Если б он его не составил, Бобби душу из него вытряс бы. А еще этот договор означал, что терпеть его наглость Касси больше не обязана.
Она вышла из его кабинета, не оглядываясь.
Глава 35
Касси договорилась с Лив посидеть где-нибудь после работы. Возвращаться домой на трезвую голову ей было невыносимо, особенно после этой мучительной ночи сразу по возвращении из Хьюстона, которую она провела, борясь с воспоминаниями. На самом деле никакая это была не борьба – просто она всю ночь сидела в постели и смотрела по кабельному телевидению старые фильмы Джона Хьюза.
Увидев страдальческое лицо Касси, а на столе высокий бокал чаю со льдом «Лонг-Айленд» с шестью крепкими ингредиентами, Лив спросила:
– Что, действительно уехал?
– Да.
– Куда?
Касси пожала плечами:
– Туда, куда уезжают высокооплачиваемые охотники за головами. Вообще-то в данном случае скорее всего в Болгарию. Один из его осведомителей попросил Бобби посмотреть Тициана, который пару веков нигде не объявлялся.
– И что ты теперь? Грустишь, страдаешь, собираешься жить дальше или, может, не собираешься жить вообще? – поинтересовалась Лив. Она уселась за отгороженный столик и жестом подозвала официантку.
Касси взмахнула ресницами.
– Да я и не ждала, что он останется у меня и будет заниматься хозяйством.
– Это рациональная часть. А что с остальным? – Обращаясь к официантке, Лив подняла три пальца: – Один солодовый скотч, на три пальца, со льдом.
– Я здесь потому, что не хочу возвращаться домой. А ты что скажешь?
– Я тебя поняла. Хочешь, ночуй у меня. Можно заказать пиццу на дом, посмотреть сериал «МИ-5» и накрасить ногти.
Касси отрицательно покачала головой и попыталась улыбнуться:
– Все равно потом придется возвращаться домой. Еще парочка таких коктейлей, и можно будет, забывшись, рухнуть в постель. Благодаря Бобби мне повысили зарплату. Намного. Вдобавок к этому заключили со мной контракт, гарантирующий мне работу в музее на всю оставшуюся жизнь.
Лив подмигнула:
– Стало быть, не такой уж он и плохой.
Касси фыркнула.
– Одно плохо – он уехал.
– Знаешь, как говорят: Рим не один день строили, поэтому не опускай руки, дерзай дальше.
Касси наморщила нос:
– Теперь на других мужиков даже смотреть не хочется. Думаешь, плохи дела? На мне, наверное, какое-то заклятие. Как по-твоему?
– Ты потому так решила, что твой красавец мужчина уехал? Это реальность, моя милая. Ты же с самого начала знала, что он не останется.
– Ну и что с того? – поморщилась Касси. – Теперь я обречена на одиночество, потому что после него мне никто не понравится.
– Да у тебя после Джея толком еще не было романа. Тебе и до Бобби никто не нравился.
– Сейчас я по крайней мере абсолютно уверилась в том, что совершенно не разбираюсь в мужчинах. Сначала Джей, а теперь еще и этот… Хотя, казалось бы, на этот раз я могла быть поумнее. Так нет же, попалась, как последняя дура. Словом, я абсолютно не понимаю мужчин. Не могу отличить плохого от хорошего, лжеца от честного, того, кто остается, от того, кто всегда уходит. Или, точнее, не способна предугадать, когда тот, кто уходит, уйдет.
– Но большие члены от маленьких ты, держу пари, отличать умеешь.
Касси застонала:
– И не напоминай. Этот нужно занести в Книгу рекордов Гиннесса.
– Посмотри надело под другим углом: считай эту пару недель просто приятным сюрпризом. Повеселилась, разве плохо?
– Мне, видишь ли, не хочется, чтобы мой разум сейчас мешал моим чувствам. Я хочу упиваться своим горем и стенать о неудавшейся любви, пока мне не осточертеет хлюпать носом и слышать свой плаксивый голос. – Касси слабо улыбнулась. – Ведь это естественный способ справляться с проблемами, разве я не права?
– Меня об этом не спрашивай. Я в таких случаях обычно ору на любого, кто подвернется под руку. Но в отличие от тебя таким образом получаю удовлетворение. Помню, еще в детстве я как-то зашла к вам и решила, что у вас кто-то заболел – такая тишина стояла. У меня же в доме всегда такой шум-гам, что оглохнуть можно. Но ты, кажется, только что произнесла слово «любовь»?
– Нет.
– А я думаю, произносила.
– Подумай получше. Любовь и Бобби Серр несовместимы.
– Наверное, ты забылась на секунду, и слово как-то само собой сорвалось у тебя с языка.
– Ты бредишь. Я пока в здравом уме, хотя порядочно обогнала тебя по части чая со льдом. Никогда я не говорила такой глупости.
– Ну ладно, ладно, будь по-твоему, – успокоила ее Лив, думая про себя, что все же слышала это слово. Память ее никогда не подводила и всегда приходила к ней на помощь во время перекрестных допросов. – Как тебе парень за барной стойкой? Тот, что похож на скандинава, с которым Саманта крутит любовь в «Сексе в большом городе».
Касси бросила мимолетный взгляд туда, куда указывала подруга, и отрицательно покачала головой:
– Мне не нравятся блондины.
– С каких это пор?
– Никогда не нравились.
– А как насчет Сони Уайта, Макса Мартелла и твоего бывшего мужа?
– Ну… значит, разонравились. Так что мужик твой.
– Позже… может быть. Если не нарисуются его подружка или жена. Ну рассказывай, что ты делала в Хьюстоне?
– Проводила экспертизу восьмидесяти картин – действительно великолепных – и дала свое положительное заключение. А вечерами плакала до тех пор, пока не засну. А так… старалась закончить все побыстрее, чтобы не слишком там задерживаться и не мучить тебя своим нытьем по телефону. Прости, что звонила по ночам.
