Меня держали! Сплошная иллюстрация к мультику «Том и Джерри», когда мышку приподнимают над полом, а она всё ещё надеется сбежать.
— Амарена, твою мать! Ты совсем рехнулась что ли?! — донеслось сквозь заложенные уши.
Сокольский?! Этот голос мне уже давненько снится, так что спутать я не могла.
Прекратила попытки освободиться и повисла безжизненным мешочком в руках Никиты.
Это действительно был он! Мой Малыш, только готовый убивать голыми руками. Наверное, именно так он выглядел в ту ночь, обнаружив себя связанным. Это мне «приветик» от Вселенной, вроде как, что посеешь, то и пожмёшь!
— Ник?! — севшим голосом пропищала я.
Точно, как мышка!
— Да, блять, это я! А ты кого ожидала?! И кого хера ты тут делаешь?!
То ли от боли, то ли от ярости, но мужчина не сдерживался в выражениях. Совсем!
Выдавая новую порцию ненормативной лексики, он отпустил меня и выдернул торчащую из ноги вилку.
— Нет, ты больная! Честное слово! Я уже давно понял, что ты «с приветом», но, чтобы настолько… — прорычал очень возмущённо пострадавший. Вилка была яростно выкинута. Меня, скорее всего, ждёт та же участь. Швырнут, как котенка, в ближайшую стену.
Наверное, надо было попытаться сбежать, причём подальше и на подольше схорониться в труднодоступном месте, пока этот зверь не успокоится. Но я не могла.
Ноги словно приросли к полу. Я просто стояла, опустив руки, и тяжело дышала, как если бы пробежала стометровку за рекордно короткое время.
Сокольский, морщась, стянул через голову мокрую футболку. Кофейное пятно занимало большую её часть. Вытерев лицо сухой частью ткани, он отбросил вещь в сторону. И теперь в упор смотрел на меня. Я же в глаза взглянуть не смела! Поэтому стала скрупулёзно рассматривать грудную клетку мужчины.
Спереди тоже было на что посмотреть!
Потрясающий каскад накачанных мышц струился с плеч и завершался в чётких кубиках над поясом джинс. Очень аппетитное зрелище! А ещё голые руки с крупными жилами вдоль них! Эти руки точно выжимали не хилый вес и сейчас могли с лёгкостью переломить мою шею.
— Амарена, ты вообще меня слышишь?
— А?! Что?! — наконец, очнулась я и подняла взгляд.
Я снова «залипла» на теле Малыша, но в этот раз спалилась. Мужчина, видимо, что-то вещал, пока я тут слюни пускала от вида его голого торса.
— Ами, ты чего босая и вообще полураздетая бродишь по подвалу?!
Ну, да! На мне по-прежнему ничего не было надето, кроме его футболки.
— Я приготовила яйца с беконом.
Это я сказала?! Во-первых, сейчас эта информация не имела значения, а во-вторых, что случилось с моим голосом?! Он совсем сел, словно у меня запущенная форма ларинготрахеита. Я точно знаю, как в этом случае человек хрипит и иногда пищит. У Мирославы при малейшей простуде это дерьмо начинается. Сказали, это у неё от профессии — слишком много болтает.
Я прокашлялась, пытаясь избавиться от осипшего голоса.
— Матерь божья! Ты заболела что ли? — воскликнул мужчина, делая шаг ко мне.
Я по инерции шарахнулась в сторону. Мои инстинкты ещё до сих пор ожидали расправы.
— Ну, прекрати! Я, конечно, не ангел, но женщин в принципе не трогаю. Тем более тебя! — с заминкой добавил Ник, снова приближаясь ко мне.
— Ага, ты не трогаешь, ты их трахаешь. Всех, кроме меня! Я так и поняла!
Слава матрёшкам, я хоть в лицо теперь смотрела, потому удивление Сокольского не пропустила.
А меня понесло!
Скорее всего, от бешеного уровня адреналина и всех половых гормонов в моей крови я решила резать правду-матку!
— Ами, сейчас не об этом речь! — возмутился Ник, обхватывая мою талию своими крепкими и очень сексуальными ручищами. — Тут очень холодно, а ещё, пиздец, как грязно! Тебя теперь надо в дез. раствор замачивать, а потом в горячую ванну. Ты вся холодная как ледышка.
Он приподнял меня над полом, прижимая к своей голой груди. Горячей и большой!
— Так согрей!
Это прозвучало почти как приказ. Я до одури хотела этого мужчину! Как тот несчастный кот валерианку! Пользуясь случаем, обхватила ногами его бёдра, тем самым прочно закрепляясь на мужском теле. Пусть теперь попробует сбросить меня.
— Боже, Вишенка, давай только не сейчас и не здесь!
— Почему это? Какая разница где? — завопила я своим чудным новым голосом.
— Да потому, что я здесь парочку, а может и больше, людей прибил и мало ли ещё чего делал! — тоже повышая голос, ответил Малыш.
Как ни странно, не скидывая меня, а, наоборот, подхватывая под попу, он начал двигаться, скорее всего, в сторону выхода.
— Мне всё равно! Ник, ну, правда! Какая разница, что ты когда-то делал? Я вон раньше спала с дебилом Владиком, так ещё думала, что люблю его.
— Это разное! И я не хочу слушать про то, с кем ты там спала! — сказал, как отрезал.
О! Неужели я нашла слабое место у этого титана сексуального воздержания, направленного только против меня?!
— Хорошо, а мне вот плевать, чем ты тут занимаешься! Только если это не касается нас с тобой и вон того чудного дивана. Никита, иначе, клянусь, я снова тебя свяжу и изнасилую.
Но Сокольский, игнорируя мой совсем не тонкий намёк, прошёл мимо милого чёрного кожаного дивана. Лишь бровью дёрнул, как бы опровергая мои слова.
Больше слов для убеждения у меня не осталось, так что пора переходить к насильственным методам.
Быстро, чтобы Малыш не успел опомниться, скользнула ладонями с его плеч на затылок. Одновременно прижалась губами к его рту, стараясь максимально повторить его поцелуй в день нашей первой встречи. Я его никак не могла стереть из памяти.
Такой страстный, жадный и всепоглощающий! Как ураган, сметающий все преграды.
Ник сопротивлялся только первые две секунды, а потом сдался. Его пальцы до приятной боли впились в мои бёдра, ещё сильнее вжимая в мужское тело. От радости ответной страсти я как безумная кошка терлась всем телом об него и особенно об выпирающий из штанов бугор.
Соприкосновения были для меня, едва одетой, очень чувствительны, так что степень моего возбуждения росла в геометрической прогрессии, что даже немного пугало. Наверное, я кончу, как только почувствую член внутри себя.
По всей видимости, последнюю мысль я сказала вслух, так как Малыш, яростно рыча, укусил меня за плечо, и мы снова начали двигаться.
— Нет, нет… ну, куда ты собрался?! — простонала я в полный голос, желая убивать этого человека за каждую минуту нашего промедления. — Если ты меня сейчас кинешь, я не знаю, что с тобой сделаю!
И я реально не врала! Словно это была не страсть, а помешательство!
