Книга Курортный роман - Татьяна Герцик

До конца работы оставалось полчаса. Даша крепко сжала кулаки, стараясь сдержать легкую дрожь в руках. Сегодня она впервые после Машкиного побега увидит Юрия. И её больше не будет защищать ледовый панцирь, так надежно оберегавший от потрясений её бедное сердце весь последний год.

А теперь это самое сердце билось так, будто его прогнали сквозь строй насмешников. Она подошла к старому тускловатому зеркалу, висевшему у дверей медкабинета, посмотрела на свое искаженное то ли страхом, то ли старым стеклом лицо, и прижала нервно подрагивающие, ужасно холодные пальцы к неимоверно горячим щекам.

Юрий сказал, поговорим и решим, как нам жить дальше. Даша была уверена, что самое мудрое – просто забыть друг о друге. Ничто не приносит столько мучений, как любовь. Возможно, поначалу все будет хорошо, а потом? Он такой красивый, умный, как сейчас говорят, сексуальный. А что она? Весьма средненькая особка. Если уж простой деревенский мужик с ней жить не захотел, что уж говорить о Юрии, каком красивом, успешном? Страсть дело неверное, она быстро кончается. Встретит другую, и все начнется сначала. Ведь недаром же у него было столько женщин до неё. Значит, будут и после.

Она поежилась от собственной безнадежной рассудочности. Если бояться, то и счастья никогда не видать. Жизнь никогда не дает гарантий.

Она припомнила измученный вид Валерия, приезжавшего к ней в деревню, чтобы в очередной раз умолять её вернуться.

– Я не живу без тебя, Даша, а так, доживаю. Мне так плохо! Я к Светке даже прикоснуться не могу, так она мне противна.

Даша раздраженно вздохнула.

– Хватит, Валерий! Когда ты любовь крутил с этой же Светкой, тебе и ко мне прикасаться было тошно, тоже противна была! – и, чтобы окончательно отвязаться от него, безжалостно добавила: – И запомни, я выхожу замуж! Мой жених уже приезжал сюда, знакомился с родителями. Понравился им, между прочим.

Эта новость его совсем доконала. Валерий побагровел, стал задыхаться и хватать ртом воздух. Пришлось дать ему валидол и холодной воды. Отдышавшись, он с негодованием обвинил:

– Эх ты, шалава! Я-то думал, что у нас все наладится, а ты!

Она с презрением взглянула ему в глаза.

– Ну вот видишь, снова знакомые слова и интонации те же. Снова я виновата, а ты безвинный страдалец. Нет уж, езжай-ка ты восвояси! С дочкой ты уже повидался, а оскорбления твои мне за пять лет нашей совместной жизни вот как надоели! – она выразительно провела ладонью по горлу.

Решительно встала и ушла в дом, проигнорировав просительно протянутые к ней руки. Через десять минут взревел мотор, и Нива стремительно выехала со двора.

Мать, выглянув в окно, радостно сообщила:

– Умотал наконец-то, голубчик! Всех умучил! Вот ведь бесстыдник какой – сам дров наломал, а все кто-то повинен в его маленьких шалостях!

Они споро начали готовить обед. Мать уныло сокрушалась:

– Как жаль, что Веруня уехала. Скучно теперь без неё. Хоть глупость какую сказанет, хоть посердишься немного. От неё не знаешь, чего и ждать, а все жизнь веселее. – Практично добавила: – Да и овощи теперь девать некуда. Как она ела хорошо, прямо готовить было приятно. Не то, что ты – клюнешь раз, и сыта будто бы! А ей – что ни свари, все сметет, да еще и похвалит. Я себя прямо ресторанским поваром чувствовала. Как он там называется – шеф?

Она немного помолчала, споро шинкуя морковку и искоса посматривая на печальную дочь.

– Замуж тебе надо. Не повезло с этим дураком, повезет с умным. Юрий всем понравился. Даже Генрих похвалил. Сказал, что основательный мужик. А это у него главная похвала, сама знаешь.

Даша зарумянилась, но ничего не ответила. Мать давно привыкла к манере дочери отмалчиваться, если та обижена или в чем-то сомневалась, и лезть в душу не стала.

Часы на руке тихо пикнули, отмечая пять часов. Даша сняла белый халат, аккуратно повесила его в шкаф на вешалку, сменила туфли, взяла сумочку и не спеша вышла из здания.

Скамейка, на которой обычно сидел Юрий, ожидая её, была пуста. Она почувствовала разочарование и невольный испуг. Неужели он не пришел? Что случилось? Не смог или не захотел? Имидж Снежной королевы разрушился, она стала как все, и интерес пропал? Она быстро заморгала, прогоняя подступившие слезы. Нарочито неторопливо двинулась по дороге, надеясь, что он окликнет.

Но по дороге никто не встретился. Маша до сентября гостила в деревне у бабушки с дедушкой, поэтому до дома Даша дошла в одиночестве. Еще раз удрученно огляделась у подъезда. Никого.

Механически поужинала, не обращая внимания на то, что ест. Села читать, но, застряв на полчаса на одной странице, и не поняв ни строчки, отложила книгу. Достала связанную до половины пушистую ярко-розовую кофточку, обещанную Маше к сентябрю, начала вязать. Быстро перебирая спицами, мучительно думала: почему же он не пришел? У неё был номер его телефона, и очень хотелось позвонить, но она боялась. Не может же она навязываться! Вдруг он её уже забыл или просто не захочет разговаривать? Мужчины – народ непостоянный.

В одиннадцать часов отложила вязание, приняла контрастный душ, чтобы сбить накал страстей, и легла в постель, стараясь сдержать слезы. Часа два ворочалась с боку на бок, напрасно считая овец, складывая числа и считая до миллиона.

Когда прозвенел звонок, испуганно подскочила и села в кровати, не понимая, наяву это или почудилось от долгого ожидания. Звонок настойчиво прозвенел снова. Быстро затянув на талии тяжелый, до пят, велюровый халат, подошла к двери и осторожно спросила:

– Кто там?

Знакомый голос нетерпеливо попросил:

– Даша, открой, это я!

Дрожащими руками она повернула замок и отворила дверь. Юрий вошел, скинул пиджак и повесил на вешалку. Потом повернулся и в упор посмотрел на тревожно глядящую на него девушку. Качнулся к ней, но удержался, засунув руки глубоко в карманы. Тихо выдохнул:

– Боже, как же я скучал! Самолет задержали на пять часов! Опять искали какую-то заложенную в нем бомбу. Думал, никогда не прилечу. Надо было прийти завтра, не будить тебя сегодня, но не вытерпел. Может, мне уйти?

Он с робкой надеждой искал на её лице опровержение собственным словам. Она застеснялась и неуверенно спросила:

– Почему ты не позвонил?

Он кисло признался:

– Хотел, но не стал. Если честно, надеялся, что ты хоть немного соскучишься и будешь меня ждать. Ты беспокоилась?