— Что прикажешь мне делать? Наплевать на работу? Уйти со службы и податься в ученики? Без проблем, но теперь, когда я почти женатый человек, мне нужно не только о себе думать, но и о семье. Не хочу, чтобы моя жена ходила в худых ботиночках да в плащике на рыбьем меху! А для этого нужны монеты! Их люди обычно или в наследство получают — а это не мой случай, — либо с жалованьем.
— Ты можешь остаться, потому что всё равно хочешь доучиться, — неуверенно промычал Бред. — В указе Его Величества на этот счёт ничего не сказано… Стипендия, опять-таки…
Осёкся на миг, а потом воодушевлённо выпалил:
— Но знаешь, что было бы лучше для всех нас? Если бы ты всё же забрал сестру из академии. В конце концов, наставницей можно и в Институте благородных девиц работать.
Мир окрасился в багряные тона, и я, прежде, чем подумать, отщёлкнула замок и толкнула дверцу, являя миру и двум мужчинам себя. Несвежую, слегка зарёванную и абсолютно точно взбешённую.
Тайны тайнами. У меня у самой их столько, что под кроватью не умещаются, но топтаться сапогами по моей светлой мечте стать ректором БИА… Это уже слишком!
— Повтори-ка последнюю фразу, дорогой братец. А то у меня внезапно со слухом какая-то беда приключилась.
У Даккея краска отхлынула от лица, а Бред наоборот покраснел. Растерянно моргнул, а потом глянул на меня из-под бровей и проворчал:
— Ты что тут делаешь?
— Носик попудрить забежала, — не расцепляя зубов, ответила я.
— В мужском туалете? — Дёрнул бровью, предлагая оглядеться, но я лишь пожала плечом — и без его уточнений успела понять, что перепутала двери. То-то мне казалось, что в дамской комнате табаком пахнет…
— Какая разница? Повтори, что ты сейчас сказал.
Бред молчал.
— Да что за день-то такой! Я точно сплю и мне снится сон, что умерла и Предки жарят мой провинившийся дух на своих огромных сковородках, потому что даже во сне я не могла представить, что когда-нибудь ты станешь вытирать об меня ноги.
Алан кашлянул и качнулся в мою сторону.
— Бренди, — мягко окликнул он, но я лишь зыркнула, мельком отмечая, что мой жених и в самом деле подрался, но, судя по минимальным ранениям в виде царапины на щеке и содранных костяшек пальцев, вышел победителем, а потом вновь приклеила взгляд к Бреду.
— Папа с мамой учили нас преданности, — напомнила, сообразив, что отвечать мне брат не собирается. — Честности. Учили заботиться друг о друге. Любить.
Я навсегда запомнила момент, как в далёком детстве — нам тогда лет по пять было или и того меньше! — папа рассказал нам притчу о разбойниках.
— Как-то напали разбойники на хутор и захватили в плен всех его жителей. И была среди них одна женщина. Атаман велел привести её к нему и сказал: «Завтра на рассвете я казню всех твоих родных, но одному из них ты можешь спасти жизнь. Кого ты выбираешь?» «Моего брата», — ответила она. Атаман удивился. «Не сына?» Женщина посмотрела на молодого парня и покачала головой. «Не мужа?» — не унимался атаман. «Нового мужа я смогу найти, второго сына рожу, не такая старая ещё, а ещё одного брата мне не даст уже никто». Атаман подумал, подумал, а потом кивнул и велел отпустить всех жителей хутора. Так мудрая женщина спасла всех своих родных.
С того времени прошло много лет. И если в детстве я была полностью согласна со словами женщины, то с возрастом всё изменилось, и я уже не была уверена в том, что, окажись на её месте, с такой лёгкостью сделала бы выбор. Однако полностью поддерживала её в том, что узы, связывающие брата и сестру, — одни из самых крепких.
И теперь они рвались, разрывали корнями кровоточащее от боли сердце, убивая меня без ножа. Потому что Бред смотрел на меня и молчал. И я не видела в его взгляде ни раскаяния, ни стыда.
А ведь брат как никто другой знал о том, как важно для меня БИА.
— Я люблю тебя, — наконец вымолвил он. — И забочусь.
— Только совсем не уважаешь, — грустно заметила я. — Иначе бы спросил сначала, чего я хочу, а потом уже действовал.
Брат покосился на Алана, провёл рукой по волосам, вконец разрушая идеальную причёску и виновато пробормотал:
— Ты знаешь.
Конечно, знаю! Я же не глухая!
— Отец учил нас быть честными друг с другом, — с горечью напомнила я, а Бред отвёл глаза и нехотя признался:
— В этой ситуации отец на моей стороне.
— Что?
— Я рассказал родителям о щите после нашей последней встречи. И они одобрили мой план… Ну, в общих чертах… — Смущённо почесал макушку и добавил с виноватой улыбкой:
— Маменька поначалу негодовала, не разговаривала со мной, потому что я стребовал с неё обещание ни о чём тебе не рассказывать. Но узнав о помолвке, обрадовалась и простила. Ты же знаешь, она всегда была отходчивой. Никогда не умела обижаться подолгу.
— Значит, от необходимости сообщать родителям новость о том, что их дочь выходит замуж, ты меня избавил. По-братски взвалил, так сказать, на себя эту тяжкую ношу.
— Я просто не хотел, чтобы они узнали обо всём из утреннего выпуска «Императорского вестника», — мягко возразил Бред.
— А что ж заранее не подсуетился? Чего боялся?
— Того, что ты передумаешь и откажешься ехать в театр, — проворчал Бред, и я почувствовала, что почва уходит у меня из-под ног. Взмахнула рукой, чтобы ухватиться, хотя бы за что-нибудь, медленно моргнула, отказываясь верить. — На этот случай у нас с герцогиней был предусмотрен вариант Б. Но для его исполнения пришлось бы подождать до конца следующего месяца.
Я смотрела ему в лицо и не могла поверить, что мой умный, добрый, умеющий чувствовать все нюансы и оттенки моего настроения брат говорит все эти ужасные вещи и не видит, какую боль причиняет мне своими словами.
«Хорошо, что я хотя бы не реву больше», — с каким-то отстранённым равнодушием подумала.
— То есть герцогиня тоже в деле?.. Ох, мамочки, как страшно жить! Я-то думала, ты просто не хочешь, чтобы я карьеру в БИА делала, а тут, оказывается, всё гораздо круче… Ты решил податься в сводники и пристроить куда-нибудь свою нерадивую сестрёнку.
— Бренди! Всё совсем не так! — проорал брат, и его крик отозвался в моём сердце тупой болью.
— За моей спиной, — всё ещё отказывалась поверить я. Посмотрела на Даккея. Спросила без особой надежды:
— Ты знал?
Алан кивнул, едва не добив меня этим жестом, а потом уточнил:
— Догадался, когда вы появились недалеко от картинной галереи. Но там уж от меня ничего не зависело, а предупредить не мог, потому что эти двое… заговорщиков — я имею в виду твоего брата и мою покровительницу — не дали мне такой возможности.
Поверила я ему сразу и безоговорочно. Но легче от этого, конечно же не стало.
