— Посмотрим, — пожала плечами я. Стало неприятно от его реакции, словно Рейн привязал меня к себе. — Пока на горизонте нет никого, кто заинтересовал бы меня.
— Хочешь сказать, что такой может появиться? — в его глазах словно полыхнуло пламя. Даже голос стал хриплым и «металлическим».
— Хочу сказать, что когда появится повод беспокоиться, я дам тебе знать, — премило улыбнулась «дорогому» мужу.
— Сама сдашь любовника? — распахнув огненные глаза, удивился Рейн.
— Если я и решусь изменять, то только с тем, кого ты не сможешь убить.
К моему удивлению, после этой фразы Рейн успокоился и даже заулыбался. Больше он эту тему не развивал, а я решила не нарываться.
— Как ты себя чувствуешь? — спросил дракон, завершая танец. — Мы можем уйти.
— Все хорошо, — заверила его и вдруг поняла, что его забота мне приятна, не хочется защищаться от нее, как прежде. — Спасибо, — несколько секунд мы молча смотрели друг другу в глаза, и весь зал с сотнями придворных словно растворился.
— Рейн, я… — запнулась, не в силах сказать о беременности. Эта новость все изменит. Мне стало страшно. Как он отреагирует? А вдруг мгновенно изменит свое отношение ко мне? Прервет бал, заберет меня и унесет в свое гнездо, откуда не выпустит. Сообщить я еще успею. Для начала самой нужно свыкнуться, смириться с этим состоянием. Мне порой кажется, что это просто сон.
— Дамы и господа! — услышала я голос Агреста. Он словно был усилен через микрофон, но, скорее всего, через магию. Король стоял у трона, и его голос разливался по залу тяжелыми мощными волнами. — Я рад официально представить вам Викторию — волшебницу из другого мира, которая помогла нам побороть смерть, — он выдержал паузу, пока я выдерживала на себе взгляды сотен любопытных глаз. Будто почувствовав мое смущение, Рейн обхватил мои плечи своей рукой, прижав к своей груди покрепче. — Также она жена Высшего дракона, — с холодной улыбкой сообщил он придворным.
По залу пронесся шепот. Я кожей чувствовала негатив от этой огромной толпы. Кажется, если бы не присутствие Рейна, меня бы закидали тухлыми яйцами или что-то в этом духе. От дракона исходила невидимая сила. Он один легко противостоял целой толпе смертных, которые явно ненавидели его. Своим незримым щитом он прикрывал и меня.
— Также у Виктории есть сын, — громко сообщил король. — Очаровательный мальчик, но еще не юноша. Алексей… Я правильно произношу? Алексей! — он подозвал Лешку. Моя мальчик поднялся по ступенькам к трону и тоже оказался под прицелом недобрых взглядов. — Молодой человек, чем вы занимаетесь? — спросил Агрест.
— Учусь, — пожал плечами Лешка. Удивительно, как уверенно он держится, свысока взирая на людей. Когда он успел привыкнуть к такому вниманию? В нем словно была заложена эта аристократичная отстраненность и легкое презрение к окружающим. В этом обществе он чувствовал себя как рыба в воде.
— Чему?
— Наукам. История, математика, языка, литература… — перечислил ребенок свои предметы.
— Вот как! Литература, — расплылся в улыбке Агрест. Странная это была улыбка. Хищная какая-то, предвкушающая. — У нас очень ценят поэзию. А у вас? — сверкнул глазами он.
— У нас она ценнее золота, — отчеканил Лешка, ничуть не смутившись. — Говорят, поэзия — душа народа. Нам очень интересна культура вашего мира. Молодой человек, продекламируйте нам один из ваших стихотворных шедевров.
У меня сердце в груди ёкнуло. Какого черта Агрест тут устроил?! Заставить неподготовленного мальчика читать стихи перед целым залом незнакомого народа?! Я помню, как мой мальчик волновался в первом классе перед своим первым выученным стихотворением, которое ему предстояло читать перед всем классом. Сейчас перед ним не дети, а кодла злых, недружелюбных взрослых. Мой сын обвел столпившийся народ холодным уверенным взглядом и начал читать стихотворение. Он делал это так, словно каждый день репетировал перед зеркалом. Каждая строчка, каждое слово звучали так, словно Леша пропустил их через свое сердце.
Гляжу, как безумный, на черную шаль,
И хладную душу терзает печаль.
Когда легковерен и молод я был,
Младую гречанку я страстно любил;
Прелестная дева ласкала меня,
Но скоро я дожил до черного дня.
Однажды я созвал веселых гостей;
Ко мне постучался презренный еврей;
«С тобою пируют (шепнул он) друзья;
Тебе ж изменила гречанка твоя».
Я дал ему злата и проклял его
И верного позвал раба моего.
Мы вышли; я мчался на быстром коне;
И кроткая жалость молчала во мне.
Едва я завидел гречанки порог,
Глаза потемнели, я весь изнемог…
В покой отдаленный вхожу я один…
Неверную деву лобзал армянин.
Не взвидел я света; булат загремел…
Прервать поцелуя злодей не успел.
Безглавое тело я долго топтал
И молча на деву, бледнея, взирал.
Я помню моленья… текущую кровь…
Погибла гречанка, погибла любовь!
С главы ее мертвой сняв черную шаль,
Отер я безмолвно кровавую сталь.
Мой раб, как настала вечерняя мгла,
В дунайские волны их бросил тела.
С тех пор не целую прелестных очей,
С тех пор я не знаю веселых ночей.
Гляжу, как безумный, на черную шаль,
И хладную душу терзает печаль.
— Александр Сергеевич Пушкин.
Глава 39
В зале воцарилась мертвая тишина. Я стояла, как громом пораженная. Откуда одиннадцатилетний ребенок знает ТАКИЕ произведения?! Но самое поразительное во всей этой ситуации другое. Закончив, Лешка поднял голову и с вызовом посмотрел прямо в глаза дракону, стоящему за моей спиной. Я не успела обернуться, как вдруг услышала редкие одинокие хлопки. Рейн аплодировал моему мальчику, как-то странно при этом ухмыляясь. Он словно насмехался над Лешкой и в то же время говорил ему взглядом: «Молодец, не ожидал от тебя такого».
Вслед за Рейном аплодировать начали и придворные. В зале будто зародилась маленькая волна, с каждой секундой набиравшая силу. Уже через минуту я не слышала собственного голоса от оглушительных оваций.
— Потрясающе! — слышались выкрики. — Талант! Вы прирожденный поэт!
Сын лишь коротко кивал на эти возгласы, принимая похвалу со снисходительным превосходством. Когда аплодисменты отгремели, Лешка спустился и подошел ко мне. Я ошеломленно молчала, когда он завладел моей рукой и поцеловал тыльную сторону ладони.
— Мама, ты не против, если я побуду со своими знакомыми? Они позвали меня к себе, а отказывать невежливо.
