Книга Селфи на балконе - Алёна Снатёнкова

— Понравились фотографии?

Корнеев всё-таки вывел меня на свой легендарный балкон, и мы стояли возле перил, с какой-то жадностью вдыхая свежий, ночной воздух. Ещё несколько недель назад, я и подумать не могла, что брюнет сможет с легкостью взять меня за руку, а я с такое же радостью доверю ему свою ладонь. Я не понимала, почему девчонки пачками за ним гоняются, направляя друг на друга, порции гадостей и колкостей. Честно я и сейчас этого не понимаю. Но внутри что-то ёкало, когда он вот так просто стоял рядом, и чуть наклонивши голову, прожигая меня взглядом.

— Я и не думал, что ты такая любопытная. Отошел на секунду, а за это время ты успела узнать мой самый главный секрет. Ужас какой-то.

Ещё бы уточнить, о каком секрете речь идёт. Хотя, мне как-то до сих пор не верится, что уже давно, я умудрилась попасть под прицел баринского фотоаппарата. Радует, что он хотя бы не кричит, что я свой нос не туда засунула. На балкон повел, когда за руку тянул, кости не пересчитал, а сейчас стоит и улыбается, кажется, моей самой любимой улыбкой из его всего богатого арсенала.

— Дань, я не виновата. Посмотрела на дату, и любопытство… оно само. Понимаешь? — не оправдывалась, но пояснить хотела. Если он уж и говорит про свой секрет, то нужно сказать, что я не о чем плохом и не думала, когда листы переворачивала. — Я ведь не знала, что его трогать нельзя. Тем более, ты сам все принес.

— А когда себя увидела, не подумала покраснеть и закрыть страницы? — протягивает руку, и убирает непослушную прядь с моего лица, заправляя ее за ухо.

— Нет, конечно. Пожалела, что у меня телефон сломан. Хотела сфоткать и маме потом показать. — Пусть знает, что снимки мне понравились. Скажу больше, у меня появилось огромное желание наконец-то сменить аватарку в одноклассниках.

— Маме показать?

— Ну да. Я редко фоткаюсь, хотя она просит. А они ведь скучают. И я скучаю. Хотела на выходных домой съездить, а вон, как всё получилось. Теперь даже не знаю, когда смогу.

Корнеев на меня так посмотрел. Так посмотрел, что я даже понять не смогла, отчего он так удивился. Он словно зубную фею увидел, которая зуб баринский забрала, а косарь под подушку за него не положила. А потом снова заулыбался, и меня к себе притянул. Вот так просто секунду назад стоял в шаге, а уже прижимает, еле слышно смеясь мне в ухо.

Оттолкнула ли я его?

Нет, конечно.

Не ожидала, да. Но и в мыслях не было растоптать какой-то неописуемый момент для меня момент. Сама в его плечо уткнулась, и легкие до краев наполнила. Выдыхать уже нужно, чтобы в цвет баклажана не превратиться, а я не выдыхаю. Упорно сопротивляюсь, сама не зная почему.

Глупая, Туська.

Ей-богу, глупенькая.

Всё же организм берет свое. Новая порция кислорода, а у меня всхлип вылетает, будто я под водой пять минут просидела.

— Нат, ты чего? Плачешь? Да я… — отрывает меня от себя, в глаза заглядывая. — Ты просто еще раз напомнила мне, как сильно ты отличаешься от знакомых мне девушек.

Ой, а сейчас я точно в помидорку превращаюсь. Надеюсь, обойдусь без зеленого хвостика из…Ну, вы сами поняли откуда.

— Тем, что не бегаю за тобой? Так я ж говорила, отвыкай от марафонов. Забеги на длинные дистанции не всем нравятся.

— Нет. — Парень подталкивает меня к перилам, становясь за спиной. Близко так. Совсем близко, чтобы почувствовать его тело и… расслабится. Господи, я действительно в этом призналась. Самой себе. А это ведь самое сложное, перед зеркалом снять маску. — Я таких колючек в жизни не встречал.

И что сказать, когда я и правда иногда ёжиком бываю? Но тут ключевое слово *иногда*. Я еще милой становлюсь. Например, сейчас, когда вместо того, чтобы обнажить колючки, стою и как дурочка улыбаюсь, греясь его простым прикосновением.

— Не колючка. Девушка, которая не доверяет первым встречным, даже если у них укладка, лучше, чем у меня. — Последний шип. Честное слово, последний. — А, вообще, ты меня еще плохо знаешь, чтобы выводы делать.

— Но такое ощущение, что знаю давно.

— А Вику? Звягину тоже знаешь?

И зачем смеяться от обычного вопроса? Разворачиваюсь, думая отступить на несколько метров от этого магнита, но меня тут же в ручную клетку загоняют. Корнеев выставил руки, держась на железки, и еще ближе наклонился, вышибая из меня дух, ароматом своего зелья, от которого я косеть начинаю.

— Что? Она ж вместе с тобой всегда бывала. Почти каждую «гулянку» ты с ней общался. И, как? Узнал?

— Она не со мной была. Твоя шарахнутая на голову бывшая соседка, была там, куда её не приглашали. Да и видеть совсем не хотели. — Серьезным тоном, поправил он меня, но из плена так и не выпустил. — Это огромная разница, понимаешь? Да и с чего я, вообще, должен был узнавать? Её заскоки были понятны с самого начала. А от таких автоматически хочется держаться подальше. Что, в принципе, я все время и делал.

— А от меня не держался.

Корнеев хмыкнул, качая головой.

— Тут разве получится? Яблоком себя наливным чувствовал, которое само на иголки колючего ёжика несется.

Как смешно.

Три раза ха-ха, но я сегодня без иголок.

И как-то эта ночь по-другому заставляет меня думать. Еще вчера я могла иначе воспринять каждое слово, но сейчас… Сейчас я кладу ладони на его руки, и запрокидываю голову, чтобы в глаза посмотреть.