Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 85
— Не мог же я прийти в гости и обойти очаровательную хозяйку дома вниманием?! — улыбнулся я, но, почувствовав бесшумное приближение Светы, резко обернулся, и, поймав девушку в объятия, закончил: — за такое неуважение к её маме, Светлана на меня обиделась бы всерьёз, не так ли?
— Умный подхалим, — протянула Рогнеда, глядя, как её дочь, кивнув, прячет лицо за "своим" букетом. Женщина покачала головой и договорила: — С цветами и тортом… страшная сила! В гостиную, голубки! Чай пить будем.
К величайшему моему удивлению, никаких допросов старшая Багалей устраивать мне не стало. Ей хватило и короткого рассказа о моём житье-бытье. А ведь могла бы. Я до сих пор с дрожью вспоминаю день нашего с ней знакомства. Тогда, госпожа Багалей, с улыбочками, под чай с плюшками, вытянула из меня столько информации, мама не горюй! Офицер юстиции, следователь, то бишь, что тут ещё скажешь?
В этот раз всё было проще. Я рассказал Рогнеде о своём переезде, естественно, умолчав о сопровождавших его событиях, и ограничившись замечанием о работе с Грацем, который и вытащил меня в Хольмград. Поведал об учёбе в первой гимназии и будущей работе, а после мне всё же удалось перевести стрелки на хозяев дома. Рогнеда Владимировна, правда, большей частью молчала, позволяя вести рассказ своей дочери. Сама же госпожа Багалей ограничивалась лишь уточняющими репликами, да короткими пояснениями. Но именно из них я узнал несколько весьма интересных вещей. Например, что гимназия, в которую поступила Светлана, почти на сто процентов состоит из отпрысков фамильных и дворян. Как потомственных, так и личных, но, в основном, из служилых родов. Что неудивительно, учитывая, что по званию и должности, сама Рогнеда Владимировна является личной дворянкой. А учитывая, что отец Светланы был потомственным дворянином… в общем, к моему удивлению, красивая девочка Света, никогда не знавшая роскоши, не стеснявшаяся в Ведерниковом юрте подрабатывать торговлей ментальными конструктами, оказывается, имеет право на герб. Весело…
— Светик, а в нынешней шко… гимназии, ты наши конструкты продавала? — на минуту задумавшись, спросил я.
— Да, — честно призналась та.
— Понятно, — протянул я. Рогнеда нахмурилась. Хм, кажется, некоторая информация из жизни дочери прошла мимо неё…
— К чему этот вопрос, Ерофей? — мягко поинтересовалась женщина. Я поймал чуть испуганный взгляд Светы и, поймав под столом её руку, осторожно её сжал.
— Ерунда, просто уточняю кое-что… на будущее, так сказать.
— Ну-ну, — не верит, точно не верит. Но хоть продолжать расспросы не стала, и то хлеб. Зато я, теперь, кажется, понимаю, в чём суть проблемы Светы в гимназии. Снобы, они такие… снобы!
Но с этим мы будем разбираться позже, после каникул. А сейчас, у нас и другие дела найдутся. Торт съеден, чай выпит, можно и откланяться. А значит, Светлану в охапку, и бегом из этого гостеприимного дома. Да-да, до полуночи верну, Рогнеда Владимировна. Ну, может быть, чуть позже.
И снова ночь, зима и прогулка. На этот раз, пешком. Я честно исполнил обещание, данное матери Светы, и вернул её домой всего лишь через четверть часа после полуночи, а потом буквально полетел домой на своей тубе, да так, что только ветер в ушах свистел. Удирал? Нет, мечтал о как можно более скором наступлении следующего дня. Р-романтика, чтоб её! Совсем крышу сорвала.
Этим утром я чувствовал себя намного более адекватным, чем в предыдущие сутки. Нет, была и радость, и даже что-то от состояния счастливого идиота осталось, но мысли всё же пришли в порядок, и творить всякую дичь меня уже не тянуло. К вящей радости двухвостого… и моей собственной. Боюсь, если бы я встретил пожаловавшего в гости Остромирова, будучи в том же состоянии, что и вчера, его мнение обо мне, как о вменяемом молодом человеке, было бы изрядно поколеблено. А так, обошлось, и очередной урок волхва Переплутова пути, прошёл без эксцессов. Да что там, философия этой школы оказалась настолько мозговыворачивающей, что думать о чём-то другом, работая со Смыслами в её парадигме, было просто опасно. К чему может привести неточность или искажение смысла формируемого воздействия, Остромиров показал наглядно. Перекрученный, дрожащий как желе деревянный стол моментально отбил у меня все "лишние" мысли. И вернуть нормальное состояние предмету обстановки, между прочим, удалось не сразу. Причём, что показательно, даже не мне, а Вышате Любомиричу! Переплутов волхв потратил добрых полчаса, прежде чем стол вновь стал столом, и на него вновь можно было водрузить что-нибудь тяжелее салфетки. В общем, демонстрация удалась, что тут скажешь!
* * *
— Значит, у нас появилась новая информация о Хабарове… это хорошо, — протянул Пересвет, но тут же вперил в старосту холодный колкий взгляд. — Мне только одно интересно, почему этот вопрос не мог подождать до первого заседания класса в гимназии?
— Почему же… мог, — улыбнулась Ингрид, вот только в её улыбке, тепла было не больше, чем во взгляде Пересвета. — Но тогда, мы бы стали вторыми. Софийцы, видишь ли, тоже обладают этой информацией. А учитывая, что у нашего нелюдимого одноклассника, оказывается, имеется пассия, которая, как раз и учится в софийской гимназии… дальше объяснять?
— И что это за информация? — поинтересовался один из близнецов Воличей, имена которых в классе давно уже никто не упоминал. А смысл? Если здесь присутствует Волич Мстислав, значит, где-то рядом и его брат Ярослав. Если что-то отчебучил Ярослав, значит, в действе участвовал и Мстислав. В общем, попытка звать их по именам, так же бессмысленна, как и попытка отличить одного брата от другого. На это только их родители способны.
— Первое, и самое важное: наш одноклассник не просто изучает ментальное конструирование, он профессионально занимается созданием собственных воздействий… и уже год, как минимум, торгует ими. Причём, серьёзно. В Ведерниковом юрте, откуда он к нам пожаловал, у Ерофея, оказывается, даже была собственная лавка.
— Он — подмастерье? — собравшиеся в гостиной дома Вермееров, гимназисты загудели так, что вопрос Мирославы чуть было не потонул в этом гуле.
— Нет, у него ученический сертификат, — покачав головой, ответил Йоганн, а Ингрид, заметив, как скривились Умила со Снежаной, усмехнулась.
— И договор о работе в лаборатории Хольмского университета.
Вброс удался. Мало кто из присутствующих не понимал, что это значит. Почти гарантированное поступление в университет, работа на кафедре, а если очень повезёт, то и личный куратор на весь период обучения.
— У кого? — выдохнул Пересвет.
— Некто, Грац, — ответил Йоганн, отслеживая малейшее изменение мимики одноклассника. И не прогадал. Сын профессора того самого Хольмградского университета, Велимира Лобано-Лобановского изумлённо присвистнул, и, заметив выжидающие взгляды одноклассников, пояснил:
— Профессор Грац, Всеслав Мекленович, доктор философии, до недавнего времени бывший адъюнкт-профессором, то есть, заместителем руководителя кафедры естествознания Хольмского университета. Ходят слухи, что недавно он получил собственную лабораторию, по крайней мере, должность заместителя он точно оставил, но в составе кафедры числится до сих пор. Чтоб вы понимали, вопрос выделения отдельной лаборатории находится в ведении даже не Учёного совета университета, а решается на уровне Совета попечителей, где председателем сейчас является его высочество наследник престола, лично. Кроме того, собственной лабораторией в университете на данный момент располагают лишь четыре академика, входящих в преподавательский состав. Остальные довольствуются лабораториями своих кафедр.
Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 85
