Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 64
Несколько лет тому назад одна из банд месяцами держала в страхе весь огромный Южный регион. По ночам к столбам электропередач в районе армейских баз и еврейских поселков подгоняли грузовик. Один из преступников залезал наверх, отсоединял и сбрасывал вниз трансформатор стоимостью 100 000 шекелей. Армейские базы и жилые районы оставались без электричества на долгое время. Трансформаторы разбирали и затем продавали на запчасти.
На руках у бедуинского населения находится огромное количество огнестрельного оружия, поэтому все полицейские операции в районах их проживания больше напоминают военные.
По закону граждане страны мусульманского вероисповедания освобождены от воинской повинности, но ежегодно порядка 450 бедуинов приходят служить добровольно. Практически полное отсутствие у таких призывников высшего и даже специального образования (среди бедуинов единицы из 1000 человек получают высшее образование, что в 50 раз меньше, чем в среднем по стране!) не оставляет военкоматам большого выбора при распределении их по военным специальностям. Со дня основания ЦАХАЛ бедуины служат в ней в основном в качестве следопытов.
В 1987 г. в Южном военном округе для членов бедуинской общины был создан так называемый 585-й батальон — отдельное пехотное подразделение. Вначале у него была плохая репутация, однако впоследствии ситуация изменилась, и сегодня батальон, по большей части укомплектованный солдатами-сверхсрочниками, стоит в одном ряду с другими частями израильской армии.
Глава 33
По лезвию ножа и ножниц. Бессмысленные экспертизы и расовая дискриминация
Время от времени в полиции проводятся анонимные опросы сотрудников на тему «Как тебе служится: чем ты доволен или, напротив, что хотел бы изменить?». Примечательно, что эксперты не пишут: «Хочу, чтобы сократили рабочий день и повысили зарплату», — хотя, уверен, случись такое чудо, никто бы не возражал. А чем же недовольны криминалисты? Тем, что приходится время от времени проводить бессмысленные экспертизы, нужные лишь для галочки. Причем необходимость таких экспертиз зачастую обусловлена расовыми соображениями.
Начнем с того, что расового вопроса как такового в Израиле нет. Есть группы населения, как правило из числа эмигрантов, которые адаптируются к местным реалиям хуже, чем другие, и уверенно считают себя обиженными. Одна из таких групп — выходцы из Эфиопии.
Согласно отчетам статистического бюро, в Израиле живут 144 000 эфиопских евреев. Как это часто случается со всеми волнами миграций, авторитет родителей рушится, статус отца и матери, казавшийся незыблемым в стране исхода, теряет свою силу, молодежь становится неуправляемой. Несмотря на то что 85 % браков заключаются внутри общины, уровень разводов среди эфиопов в полтора-два раза выше, чем в среднем по стране. Почти треть эфиопских матерей воспитывают детей без мужей. В результате лишь половина школьников-эфиопов получает аттестат зрелости. Стоит ли удивляться тому, что среди несовершеннолетних заключенных 30 % составляют выходцы из эфиопской общины.
Днем 19 января 2019 г. в службу полиции «02» поступил звонок: молодой мужчина ведет себя неадекватно, размахивает ножом и грозится зарезать собственную мать. Несколько минут спустя по указанному адресу прибыл патруль. Пока полицейский искал нужный подъезд, навстречу ему выскочил темнокожий парень, размахивающий большим кухонным ножом. На команду «Стоять, полиция! Брось нож!» реакции не последовало. Расстояние между человеком с ножом и сотрудником полиции стремительно сокращалось. Патрульный выхватил пистолет и сделал два выстрела, попав нападавшему в грудь и голову. Через короткое время по дороге в госпиталь эфиопский юноша Иехуда Биахга, состоявший, как позднее выяснилось, на психиатрическом учете, скончался от ран.
Разразился ужасный скандал. Нож нападавшего отправили на дактилоскопическую и ДНК-экспертизы, а пистолет полицейского — на баллистическую. Спрашивается, что в ситуации не ясно? Зачем экспертизы, если есть несколько свидетелей инцидента? Ответ: чтобы удовлетворить бюрократические запросы прокуратуры и успокоить разбушевавшуюся эфиопскую общину.
Время от времени наш отдел выполняет работы для Следственного департамента Государственной компании по охране окружающий среды. Несмотря на то что следователи компании имеют тот же статус, что и их полицейские коллеги, по странной прихоти начальства экспертизы эти платные. Мне много раз приходилось составлять калькуляцию для нашей бухгалтерии, во сколько обходится борцам с браконьерами (в итоге, считай, налогоплательщику!) наша работа. Так вот, счет никогда не выходил на сумму меньшую чем $3000. В случае Иехуды Биахга прихоть прокуратуры обошлась государству примерно в $5000.
Между тем эфиопская община дружно вышла на демонстрации с требованием судить полицейского за убийство. Выступая с трибуны, ее лидеры заявили: «Полиция изначально склонна к насилию против чернокожих и арабов, она видит в наших детях прежде всего подозреваемых. Чернокожие дети превращаются в боксерскую грушу для полицейских. Но они не рождаются с генами потенциальных преступников. Наши дети — такие же, как все!»
Похожие заявления часто звучат из уст арабских членов парламента, причем совершенно не важно, что на самом деле произошло.
В 2015 г. молодая арабка, жительница одной из деревень, плотным кольцом опоясывающих Иерусалим, и ее двоюродная сестра, проживавшая в лагере беженцев Каландия, вооружившись ножом и большими ножницами, пришли на трамвайную остановку в районе иерусалимского рынка «Махане Йехуда». Размахивая оружием, террористки напали на прохожих. Им удалось ранить двух человек до того, как находившийся поблизости полицейский открыл огонь. В результате обе девицы получили ранения и одна из них позже скончалась.
Нож и ножницы нападавших были отправлены на экспертизу. Зачем? Никто внятно объяснить не смог. «Так надо!» Отдел по расследованию правонарушений полицейских при Министерстве юстиции заподозрил, что сотрудник превысил свои полномочия и сделал так называемый контрольный выстрел[49], хотя раненая террористка уже не представляла опасности для окружающих. По окончании расследования следственный отдел принял решение закрыть дело за неимением доказательств. Нурахан Авад, нападавшая, оставшаяся в живых, была признана судом виновной в незаконном хранении холодного оружия и в покушении на убийство и приговорена к тринадцати с половиной годам тюремного заключения и крупному денежному штрафу.
В мае 2016-го террорист атаковал солдата, ожидавшего автобус недалеко от своей базы, и попытался отнять у него автомат. В результате борьбы нападавший был застрелен. Как вы, наверное, уже догадались, автомат был отправлен на дактилоскопическую экспертизу. «Зачем она вам?» — спросил я следователя военной прокуратуры. «Ну как же, — ответил он. — Если на оружии есть отпечатки пальцев террориста, то это подтвердит версию солдата о нападении». «А если отпечатков нет, — не унимался я, — что, засудите парня за убийство?»
Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 64
