Чувствуя неповторимый вкус победы, Хармони, не в силах отвести глаз, следила за тем, как Кинг пытается не сбиться с курса. И все-таки он проиграл в этой борьбе — на этот раз оргазм они испытали одновременно. Мириады крошечных горячих и в то же время ледяных звезд рассыпались в воздухе вокруг них.
Сполна насытившись подаренным наслаждением, Хармони с ликующей благодарностью целовала Кинга туда, куда могла дотянуться. Осыпав поцелуями его грудь и соски, она добралась, наконец, до губ. Она занималась любовью с его ртом, ощущая жгучую печаль от того, что так сильно нуждается в мужчине, который никогда не будет ей принадлежать.
Несмотря на это Хармони улыбалась, пока Пэкстон пытался укрыть ее и себя покрывалом. Как только это ему удалось, он лег рядом так, что теперь они напоминали две половинки кельтского кольца.
— Ты был великолепен, — проговорила Хармони, все глубже погружаясь в сонное марево.
Внезапно появилось странное ощущение, как будто кто-то выдернул ковер из-под ног, и она открыла глаза:
— Мы движемся?
— Это невозможно, — отозвался Кинг, крепче прижимая ее к себе.
— Кинг, мы катимся.
— Неа. Целая толпа здоровяков пыталась сдвинуть эти вагоны. Они ни за что не тронутся с места. — Он закрыл глаза.
— Мы ведь сцеплены с паровозом, чтобы оба вагона балансировали на возвышении и не скатились по склонам?
— Вовсе не обязательно.
— Гасси черпает энергию из моря, особенно когда бушуют такие грозы, как сейчас.
Глаза Кинга открылись:
— Так мы едем?
— А я тебе о чем!
Отпихнув его, Хармони вскочила на ноги, но вагон врезался во что-то твердое, и ее отбросило обратно на кровать. Вагон накренился, и со всех сторон посыпались деревянные щепки.
— Прорвемся через дверь, — решил Кинг, наваливаясь на Хармони.
— А ну-ка слезь с меня! — Она попыталась снова его оттолкнуть. — Сейчас не время для игрищ!
— Я же тебя защищаю!
Защита. Хорошая идея. Хармони успела сплести защитную сферу из белого света вокруг себя и Пэкстона за секунду до того, как треснули прикроватные столбики. Кружевной навес упал, и они запутались в нем, как мухи в паутине. А потом вагон вздыбился и как будто прогнулся, купол встретился с полом, пригвоздив их на месте, как тех же мух, но уже под стеклом. Под стеклом, которое даже не потрескалось?
— Уффф, — запыхтела Хармони, пытаясь сделать вдох. — Кинг, ты сильно на меня давишь.
— В куполе наверняка отпечатался мой зад. Мы с тобой, солнышко, мясная котлета в бутерброде из матраса и купола.
— Поверить не могу, что стекло не разбилось, — выдавила Хармони.
— Крепкая штука, — отозвался Пэкстон. — Это предшественник стекла, который использовали при строительстве аэропланов и первых самолетов.
— Великолепно. — Яркая молния высветила черное небо, и по куполу застучали капли дождя. — Мы в половине пути от двери в депо, но, похоже, конкретно застряли, — оценила ситуацию Хармони.
— Теперь тебе видны треклятые звезды? — резко спросил Кинг, но в этот момент, словно благословение, в небе блеснула луна, придав Хармони уверенности и сил. В тот же миг дверь депо отвалилась и упала на вагон. Возникло ощущение, что над ними захлопнулась крышка гроба, навсегда запечатавшая их в темноте. Вагон опять покатился.
Хармони начала читать молитву:
«Под этой благословенной луной,
Богиня моя, молю, будь со мной,
Своей защитой нас одари,
Путь нам молнией освети,
Чистым воздухом напои
И колеса эти запри.
Стороной обойдет пускай беда,
Не причинив никому вреда.
Да услышат силы мои мольбы,
Как сказала я, так тому и быть».
— Все в порядке, — начал увещевать Кинг. — Не бойся. Мы не скатимся со скалы. К тому же здесь песчаный пляж, а рельсы рано или поздно закончатся.
— Слава Богине.
— Сейчас прилив или отлив? — вдруг спросил он.
— Чего? — вопрос поставил Хармони в тупик, заставив почувствовать себя настоящей дурой.
— Рельсы идут… шли до самого Марблхэда. Я был уверен, что к нашему времени затопленная часть путей давным-давно ушла глубоко под воду, однако…
Решительно придушив на корню в который раз пытающуюся нахлынуть панику, Хармони воззвала ко всему, во что верила.
— Представь землю у себя под ногами, Кинг. Представь, что твои ноги в песке, что они пускают корни глубоко в землю. Представь и не отпускай этот образ. Корни удержат тебя на месте, а нервная энергетика укрепит их.
— Я бы съел резинового цыпленка[41], если бы это остановило вагон.
— Это не имеет ничего общего с верой, — разозлилась Хармони, — и отчаяньем делу не поможешь.
Казалось, их медленный спуск по холму приближается к концу. Грохот становился тише. Стало слышно, как позвякивают и потрескивают обломки и осколки вещей, составлявших обстановку спальни. Стук колес, замедляющих свой бег по рельсам, становился все размереннее. Так продолжалось какое-то время, но внезапно вагон остановился, как будто кто-то невероятно сильный потянул его обратно, зашатался и чуть не упал набок.
— Если нас перевернет, как блины на сковородке, — проговорила Хармони, — мы сможем выбраться из-под матраса.
— А еще из-под пружинного блока и тяжелой кроватной рамы, если не переломаем все кости. Ну или если не утонем.
— Позитив! — взвизгнула она. — Думай и говори только о хорошем!
— Сейчас нет времени впадать в истерику.
Хармони умудрилась схватить Пэкстона прямо за кожу и притянула к себе:
— Может быть, это наш последний шанс от души поистерить.
— Ай… Ой! Солнышко, ты мне плечи ногтями ковыряешь.
Она отпустила его и успокоилась. Вагон остановился. Стук сердца отдавался у Хармони в ушах, а грудью она чувствовала, как бешено колотится сердце Кинга.
— Мы спасены, — сказала она, и вагон, словно возражая, тут же закачался из стороны в сторону, а затем с рывком подался вперед.
— Какое счастье! — воскликнул Кинг, демонстрируя фальшивую радость, раз уж надо было быть позитивным. — Сейчас прилив. Океан всего-навсего пытается нас засосать.
Глава 32
НЕСКОЛЬКО раз Кинг глубоко вдохнул, чтобы немного успокоиться. А в это время океан качал их в вагоне, как мамаша-психопатка, пытающаяся взбить подушки прямо у них под головами. Надо признать, Пэкстон терял над собой контроль. Несколько минут назад он убеждал Хармони не поддаваться истерике, а теперь сам был напуган до смерти.
