МАКС ПЛАНКМы постоянно слышим, что болезнь Альцгеймера нельзя ни предотвратить, ни вылечить, поэтому я не удивлюсь, если вы все еще воспринимаете истории выздоровления и научные объяснения с долей скептицизма. Через это я проходил, и не раз. За несколько лет до публикации моей первой научной статьи о восстановлении когнитивных функций (2014 год) мне позвонил известный врач, находящийся на ранней стадии болезни Альцгеймера. Он сказал, что не питает особых надежд, но просил связаться с ним в случае успешного завершения испытаний. На тот момент у меня уже были пациенты, хорошо реагировавшие на протокол ReCODE.
Он вел себя как неверующий Фома и на каждый довод отвечал: «Нет никаких опубликованных научных подтверждений эффективности данного метода лечения». Я пытался объяснить, почему комплексный подход, направленный на устранение патофизиологических процессов, лучше монотерапии, и что благоприятное действие некоторых медицинских процедур не отменяет возможность достижения более высоких результатов при их сочетании, однако его скептицизм был непобедим.
Спустя двадцать минут я пожал плечами, покачал головой и сказал: «Слушай, дай мне шесть месяцев, если за это время ты не почувствуешь себя лучше, тогда иди к другому специалисту».
– Идти некуда, – усмехнулся он.
– Тогда что ты теряешь? – спросил я.
Мы приступили к лечению с помощью ReCODE. Через три месяца его состояние значительно улучшилось, и сейчас, по прошествии трех лет, он здоров, уверовал в протокол и даже советует его своим пациентам.
На память приходит черная комедия 1984 года от братьев Коэн «Просто кровь». Люди, проливающие кровь, в каком-то смысле упрощаются – становятся иррациональными, не думающими. То же самое объясняет странную реакцию врачей, руководителей, ученых и политиков, которые, сталкиваясь с методом лечения, выходящим за рамки стандартной монотерапии, получают неожиданный результат. Позвольте поделиться примерами из жизни.
Один невролог отказался применять ReCODE в отношении своих пациентов, так как, дословно, «являлся противником бессистемного подхода». Другому не понравилось, что «Управление по санитарному надзору пока не одобрило большую часть компонентов протокола». Третий сообщил, что у его пациента, использовавшего ReCODE, баллы по Краткой шкале оценки психического статуса поднялись с 22 до 29 (норма 27-30), однако ему «непонятно», почему это произошло. Четвертый заявил, что о таком протоколе не слышал и слышать не хочет. В 2011 году на симпозиуме в Париже я случайно натолкнулся на одного известного специалиста по лечению болезни Альцгеймера, который спросил о моей нынешней работе. Когда я сказал, что рассматриваю неэффективность монотерапии в отношении болезни Альцгеймера, он рассмеялся, положил мне руку на плечо и сказал: «Слушай, не трать время зря!» А другой отметил: «Я бы не стал проводить подобные анализы, потому что не знаю, как их интерпретировать». Многие врачи верят, что чем раньше начать прием «бесполезных» препаратов, тем лучше. После проведения опыта на мышах в газете вышла статья со словами, что ученые «всего-навсего вылечили болезнь Альцгеймера». Когда в 2014 году я впервые заявил об эффективности ReCODE, со мной связались представители двух фондов и с пеной у рта утверждали, что у моих пациентов совсем не болезнь Альцгеймера. Я предоставил им документацию, они посмотрели и ответили: «Ну ладно». А один чиновник сказал: «Я читал вашу статью, Дейл. Она какая-то странная…»
Если элементы протокола не работают по отдельности, это совсем не значит, что они не будут работать в сочетании. Чтобы изменить ход болезни, нужно устранить десятки факторов.
