— А где?.. — Иринка изобразила на лице улыбку.
Действительно. В конце концов, нас интересует Белолобый.
— Сейчас муж приведет его, — сообщила Оксана. — Закрыли в другой комнате, чтобы он вас не затоптал.
— Да нас-то, — пренебрежительно фыркнула Иринка, — этим не запугаешь. У нас у самих такая же.
Бренда, сообразив, что речь идет о ней, сделала лицо из серии «ничего-не-слышу-ничего-не-знаю».
В коридоре послышалась возня, и через мгновение в комнату ворвался ОН. Белолобый. Хан. В просторечии Костя. Почему, кстати, Костя? Надо бы спросить.
За Костей появился мужчина среднего роста, лысый, с круглым брюшком. Муж Оксаны. Отец пацанов.
— Здрасте, — улыбнулся он.
И споткнулся о Костю, застывшего в дверях. Тот стоял и не сводил глаз с нашей Бренды.
— Понравилась, понравилась, — возбужденно зашептала Оксана.
— Может, он просто насторожился из-за того, что видит чужого в доме? — тоже шепотом предположила я.
— Не-ет, — протянула она уже нормальным голосом, — я его знаю. Понра-авилась, да, Костюша?
Дурдом какой-то. По-моему, Оксана просто помешана на своем Хане.
Костя переступил с ноги на ногу. Бренда лениво оторвала зад от пола и медленно двинулась к нему. Вот холера. Понимает, что к чему. Иринка тихо захихикала. Меня тоже подмывало рассмеяться, но, бросив взгляд на хозяев, я на время воздержалась от столь бурного проявления чувств. Хозяева же переживали происходящее предельно серьезно. Ели глазами собак, ловя каждое их движение.
Бренда тем временем добрела до Кости и застыла перед ним со скучающим выражением на морде. Костя дернулся, высоко вскинул тяжелую голову и сверкнул глазами. Бренда обернулась и посмотрела на меня: мол, и что дальше?
— Ну, не знаю! — взмахнула я рукой. — Вы хоть бы познакомились.
Бренда насупилась и, отвернувшись от меня, вытянула морду, понюхала воздух около Кости. Тот вздрогнул всем телом, подпрыгнул на месте и, сделав разворот на сто восемьдесят градусов, оказался к Бренде задом.
Я не выдержала и все-таки расхохоталась. Жених называется. Хотя у собак все наоборот. У них если поворачиваешься задом, значит, оказываешь высочайшее доверие.
Бренда, надо сказать, оценила такой жест. Подошла поближе, и собаки принялись обнюхивать друг друга.
— Ура, — пробормотала Иринка, — наконец-то. А то я думала, они так до ночи будут церемониться.
— Понравились, понравились, — перешептывались хозяева.
— По-моему, тоже, — высказалась я.
— Может, чаю? — предложила Оксана.
— А с чем у вас чай? — осведомилась Иринка.
— Эй! — одернула я ее.
— Что вы, что вы, все нормально, — сказала Оксана и убежала на кухню.
Собаки выскочили вслед за ней.
— Куда это они? — всполошилась я.
Муж — между прочим, его никто нам не представил — выглянул в коридор и сообщил:
— Похоже, он ей свои владения показывает.
— Круто, — заметила Иринка.
— А вас как зовут? — спросила я мужа.
— Кит.
— Э-э-э? — озадачилась я.
— Никита, — пояснил он.
— А-а-а, очень приятно.
— Пойду помогу благоверной, — объявил Никита и вышел из комнаты.
Мальчишки потянулись за ним.
— Ну что? — взглянула я на дочь.
— Нормально, — пожала она плечами. — Сумасшедшие немного, но нам-то что? Даже прикольно.
Я усмехнулась. Встала и прошлась по комнате. Везде порядок. Ни пылинки. Стекла в шкафах сияют. Наверное, Оксана не работает.
— Чай! — объявил Никита, втаскивая в комнату тяжеленный поднос с чашками и разнокалиберными вазочками.
— А где бобики? — поинтересовалась Иринка.
— На кухне, — ответил Никита, сгружая с подноса на стол чайные принадлежности.
— Что делают? — спросила я.
— Ваша девушка трескает, а наш парень смотрит на нее.
— Что трескает? — Я изумленно уставилась на Никиту.
— То, что Костя в обед не доел.
— Вот Жучка! — завопила Иринка, вскочила с кресла и унеслась на кухню.
— Что такое? — удивился Никита.
— Жиреет, — пояснила я. — Мы ее на урезанный рацион посадили. Сегодня она уже свою норму выбрала.
— Вот хитрюга! — рассмеялся хозяин. — Такими глазами смотрела! Жена подумала, что она еще не ужинала.
— Насчет глаз — это они мастера, — заметила я.
— Что верно, то верно.
— Мусик! — вдруг услышала я. — Иди сюда.
— Пардон, — извинилась я перед Никитой и пошла на кухню.
На кухне Иринки, однако, не было. Бренда уже покончила с трапезой и теперь выпрашивала у Оксаны печенье.
— Не давайте, — предупредила я.
— Не буду, — пообещала Оксана. — Хотя и трудно устоять перед таким взглядом.
— А где моя дочь?
— Наверное, в нашей спальне.
— В спальне? — удивилась я.
Боже мой, что Иринке там понадобилось?
— Мама, — возбужденно зашептала дочь, когда я заглянула в хозяйскую спальню, — смотри…
— Что ты тут делаешь? — накинулась на нее я.
— Смотри, смотри. — Иринка ткнула пальцем в картину, висящую на стене.
Я прищурилась и увидела… портрет Кости, то бишь Хана, размером 60 на 70. Написанный маслом!
— Ошизеть! — выдохнула я.
— Правда? — Иринка завороженно рассматривала полотно. — Гляди, здесь подпись художника. Значит, не сами рисовали, а заказывали. Я говорю, они немножко того.
— Просто они сильно любят его, — поправила я ее.
— Мусик, мы тоже Бренду сильно любим, верно ведь? — перебила меня Иринка.
— Верно, — согласилась я.
— Но ведь портретов не заказываем.
— Не заказываем.
Мы немного помолчали.
— Да она бы долго и не высидела, — проговорила Иринка.
— Где не высидела бы?
— На этюдах или как это называется?
— А он, может, тоже не сидел. Отдали фотографию, по ней и нарисовали.
— Все равно крутешник, — резюмировала Иринка.
— Не то слово. Пошли. Неудобно.
Чай был отменным. И плюшки к нему.
— Сами печете? — поинтересовалась я у Оксаны.
— Конечно, — рассмеялась она.
— Когда успеваете? — восхитилась я.
