Не стану описывать последовавшую затем жуткую сцену, хочу только пояснить, что рабы завели в своей среде своеобразные правила, основанные на жребии, и шестеро горемык проследовали в комнатушку, где был установлен шкаф-убийца, в мертвой тишине.
Амелия призналась, что никак не ожидала появления чудовищ в лагере именно в этот вечер: близ зарослей осталось немало трупов, и она надеялась, что сегодня чудовища удовольствуются кровью, выкачанной из этих уже бездыханных тел.
5
За Амелией и за мной прислали Эдвину.
– Мы хотим слышать приключения бледного карлика, – обратилась она к Амелии. – Это поднимет наш дух.
– Неужели мне надо выступать перед ними? – спросил я. – Я просто не знаю, что говорить. И потом, как они поймут меня?
– Они ждут вашего рассказа. Ваше появление было очень эффектным, и они хотят услышать все из ваших уст. Эдвина будет вашей переводчицей.
– А вам случалось проделывать это самой?
Амелия кивнула.
– Мне сообщили об этом ритуале, когда я учила Эдвину говорить по-английски. Как только она овладела достаточным запасом слов, мы подготовили маленькую речь, и с того дня я стала их признанным вождем. Вас не примут здесь окончательно до тех пор, пока вы не пройдете тот же ритуал.
– Но обо всем ли можно им рассказать? Говорили вы им, что мы с Земли?
– Нет, я чувствовала, что меня не поймут, и говорить об этом не стала. Земля упоминается в их легендах – они называют ее «теплый мир», – но лишь как небесное тело. Так что тайну нашего земного происхождения я им не выдала. Между прочим, Эдуард, я думаю, настало время нам с вами отдать себе отчет, что родины нам больше не видать. У нас нет ни малейшей возможности вернуться. С того дня, как я попала в этот лагерь, я успела смириться со своей судьбой. Мы теперь оба марсиане.
Я обдумывал ее слова в молчании. Не могу сказать, чтобы такой поворот событий мне особенно нравился, но я уяснил ее точку зрения. Пока мы цепляемся за ложную надежду, мы не сможем как следует приспособиться к новой жизни. Наконец я решился:
– Ладно, я расскажу им, как прилетел сюда в снаряде, как взобрался на наблюдательную башню и как разделался с чудовищем.
– Если вы хотите соответствовать своему мифическому образу, Эдуард, то, боюсь, вам придется применить глаголы посильнее, чем «разделался».
– А Эдвина поймет меня?
– Поймет, если вы будете сопровождать слова подобающими жестами.
– Но ведь они своими глазами видели, как я спускался с башни, покрытый кровью!
– Важен сам ритуал рассказа. Просто повторите им то же, что рассказывали мне.
Эдвина выглядела самой счастливой из всех марсианок, каких я когда-либо видел.
– Мы услышим приключения бледного карлика? – повторила она.
– Раз вы этого хотите, – ответил я.
Мы встали и последовали за Эдвиной в общую спальню. Часть гамаков убрали, и рабы сидели на полу. При нашем появлении они поднялись на ноги и принялись ритмично подпрыгивать. Зрелище было довольно комичное – и не слишком успокоительное, – но Амелия шепнула мне, что так марсиане выражают наивысший энтузиазм.
В глубине комнаты, у стены, я заметил шестерых горожан. Ясно было, что они еще не вполне заодно с рабами, но и безотчетного страха, как в Городе Запустения, они у своих подопечных не вызывали.
Амелия утихомирила толпу, подняв над головой руку с растопыренными пальцами. Когда волнение улеглось, она сказала:
– Мой народ! Сегодня мы видели, как этот человек умертвил одного из тиранов. Сейчас он пришел к нам, чтобы поведать о своих подвигах.
Эдвина переводила, не отставая от Амелии, – произносила короткие слоги и сопровождала их сложными движениями обеих рук. Когда они обе умолкли, рабы запрыгали снова, сопровождая прыжки резкими звуками – не то визгом, не то свистом. Я пришел в замешательство – этому, казалось, не будет конца.
Тогда Амелия шепнула:
– Поднимите руку.
Я уже жалел, что согласился на ее уговоры и пришел сюда, но послушно поднял руку, и, к моему удивлению, мгновенно наступила тишина. Я смотрел на этот странный народ – на долговязых краснокожих инопланетян, к которым забросила нас судьба и среди которых нам суждено теперь доживать свой век, – я пытался найти подходящие для обращения к ним слова. Но в помещении по-прежнему стояла мертвая тишина, и я не без робости стал описывать, как меня загнали на борт снаряда. Эдвина тут же начала вторить моим словам своим необычным, пересыпанным жестами переводом.
