— Я принесу вам другой кофе, ваша светлость, и, пожалуйста, съешьте что-нибудь. Если это и дальше будет продолжаться, вы так похудеете, что ни одно из ваших новых платьев вам не подойдет.
— Возможно, они мне никогда не понадобятся, — тихо ответила Корнелия.
— Не говорите так, ваша светлость. Я жду не дождусь того дня, когда мы сможем избавиться от этих уродливых английских туалетов.
Корнелия вздохнула.
— Вчера привезли сундуки от мадам де Вальме? — тут же спросила она.
— Да, ваша светлость, мы больше туда не поедем?
— Нет, Вайолет.
Лицо Вайолет ясно выражало любопытство, но Корнелия больше ничего не сказала и встала из-за стола. Тут послышался стук в дверь. Вайолет пошла выяснить, в чем дело. Корнелия услышала ее удивленный возглас, а затем в комнату вошла Рене. На ней была густая вуаль. Рене откинула мягкие тюлевые складки и слегка надула губки.
— Фу! На улице жара, а тут еще эта вуаль, которую я всегда ненавидела, — воскликнула она, — но нельзя же было повредить вашей репутации. Мне не хотелось, чтобы в отеле узнали о визите к вам пресловутой мадам де Вальме.
— Какой чудесный сюрприз!
Корнелия протянула руки и ласково поцеловала Рене.
— Я пришла потому что обеспокоена, дорогая, — сказала ей Рене.
— Давайте сядем, — предложила Корнелия. Вайолет предусмотрительно удалилась из комнаты, и они остались вдвоем.
— Так о чем вы беспокоились? — спросила Корнелия.
— Во-первых, о вас, — ответила Рене с улыбкой. — Вы прелестно выглядите сегодня. По крайней мере, на этот счет мои опасения были напрасны.
Корнелия взяла в ладони руку гостьи.
—Я очень-очень счастлива, — сказала она. — В то же время…
— В то же время?.. — подхватила Рене.
— Я не знаю, как долго продлится мое счастье.
— Как раз об этом я и пришла поговорить. Герцог уже приезжал ко мне домой и спрашивал о вас.
— Так рано? — воскликнула Корнелия.
— Да, в первый раз он приехал около семи часов, как мне передали слуги. Ему сказали, что мадемуазель Дезире нет. Я полагаю, что он вернулся сюда, переоделся и вновь приехал с визитом около половины десятого. К тому времени я уже была дома и велела слугам сказать, что они ничего не знают, пока я сама с ним не переговорю. Заставив прождать почти до одиннадцати, я наконец приняла его. Дезире, он в отчаянии. Что мне прикажете с ним делать?
— Вы думаете, он любит меня? — спросила Корнелия.
— Уверена, что да, — ответила Рене. — Он человек, который способен на очень глубокие чувства, если их пробудить, а вы, моя малышка, сделали это. Он любит вас, как до сих пор никогда не любил.
— Но достаточно ли сильно? — засомневалась Корнелия. Рене слегка вздохнула и отвернулась, чтобы не видеть беспокойства в глазах подруги.
— Нам остается только ждать, — сама себе ответила Корнелия.
Она поднялась и подошла к письменному столу.
— Все утро я пыталась написать ему письмо. Трудно было подобрать слова, но все же я чувствовала, что должна написать хоть что-то.
Она постояла секунду с конвертом в руке, затем открыла его и вынула письмо.
— Я хочу просить вас передать ему это, — сказала она, — вы были для нас обоих самым дорогим другом, поэтому лучше, если вы прочтете.
Рене взяла письмо. Оно было очень коротким и написано по-французски:
Я люблю вас всем сердцем, — писала Корнелия, — но я покинула Париж, и Вы не сможете найти меня. Если мы больше никогда не встретимся, знайте, что я люблю Вас.
Глаза Рене неожиданно наполнились слезами:
— О моя дорогая, — сказала она, — мудро ли рисковать столь многим?
— Чтобы выиграть все? — спросила Корнелия.
— А если проигрыш?..
— Если проиграю, — ответила Корнелия, — значит, прошлой ночью Дезире умерла.
— И вы никогда ему не признаетесь?
— Никогда. Рене поднялась.
— Вы гораздо храбрее и сильнее, чем я предполагала. Я успела полюбить вас и буду теперь молиться, чтобы все у вас было хорошо.
Корнелия поцеловала ее, крепко обняв.
— Что бы ни случилось, вы всегда останетесь моим другом, — сказала она, — но нам будет сложно встретиться, если только любовь не окажется важнее положения и не возьмет верх над гордостью.
— Я буду молиться за вас обоих.
Рене положила письмо в сумочку, снова поцеловала Корнелию, прежде чем опустить на лицо непроницаемую вуаль, и вышла из комнаты, тихо притворив за собой дверь.
Корнелия внезапно почувствовала, что совершенно измотана. Сбросив розовый пеньюар, она забралась в кровать и чуть не заснула, прежде чем Вайолет успела прибежать на ее звонок.
— Пошлите к его светлости сказать, что я не выйду ко второму завтраку, — пробормотала Корнелия.
Один взмах ресниц, и она снова провалилась в сон. Ей показалось, что она проспала очень недолго, когда ее разбудил голос Вайолет.
— Ваша светлость, ваша светлость!
К Корнелии медленно вернулось сознание.
— Что случилось? — спросила она.
— Его светлость настаивает на немедленном разговоре с вами.
От испуга Корнелия сразу проснулась и села в кровати.
— Он не должен сюда войти, — сказала она, представив себя со стороны с распущенными волосами и в розовой ночной сорочке.
— Нет, ваша светлость, он просит, чтобы вы немедленно оделись. Он ожидает вас в гостиной.
Корнелия не задавала больше вопросов, а встала и торопливо прошла в ванную, приготовленную Вайолет. Очень быстро одеться было весьма трудно, и хотя двери были закрыты, Корнелия не сомневалась, что герцог вышагивает взад-вперед, по ковру, сцепив руки за спиной и склонив в задумчивости голову.
Одевшись наконец в очередное пастельное платье из своего гардероба и не забыв черные очки, Корнелия вошла в гостиную.
— Добрый день, — сухо поздоровалась она. — Прошу прощения, что не спустилась ко второму завтраку, но я не совсем хорошо себя чувствовала.
— Второй завтрак! — воскликнул герцог, как будто впервые слышал о таком.
— Вы разве ничего не ели? — поинтересовалась Корнелия.
— Нет… мне кажется, что нет, — ответил он, — но это не имеет значения.
Вид у него был взволнованный, полубезумный, от обычной неспешной вежливости не осталось и следа. Лицо покрывала бледность, под глазами пролегли темные круги бессонницы, но помимо этого в лице его читалось выражение, которого Корнелия раньше не видела и которое не совсем понимала.
