Первое время мать удивлялась, радовалась и хвалила его за помощь. Но чем дальше, тем сильнее она беспокоилась. И однажды сказала ему:
– Юсуф, только не лги мне… ты никому не причиняешь зла, чтобы заработать эти деньги?
Юсуф облегченно вздохнул, вопрос был задан так, что он мог выкрутиться и ответить более или менее честно.
– Мама, я никогда никому не причиню зла из-за денег! – заявил он.
Казалось, его ответ убедил мать, и больше она не донимала его расспросами.
Однажды вечером, когда на Большом базаре, освещенном факелами, музыканты стучали на нагарах[19] и бренчали на сазах[20], Юсуф сновал в толпе, пока не остановился возле высокой женщины в ярком кафтане и ферасе[21] – верный признак богатства. Одной рукой – мягкой, непривычной к физическому труду – она крепко держала за ручку девочку лет трех-четырех, другой прижимала к груди младенца. Девочка восторженно смотрела на музыкантов, затем засмеялась и начала притопывать ножками и подпрыгивать. Лицо женщины осветилось материнским счастьем, она принялась раскачивать руку в такт танцу малышки.
Утратив осторожность, женщина стала легкой добычей, которую Юсуф высматривал целый день. Короткое мгновение – и дело сделано. Юсуф спрятал неожиданно тяжелый кошелек под рубашку и растворился в вечерней толпе. Короткая пробежка – и он уже был в узкой боковой улочке. Юсуф огляделся по сторонам, убедился, что никто за ним не наблюдает, и открыл кошелек.
В темноте трудно было рассмотреть содержимое, но он научился определять достоинство монет на ощупь по размеру и толщине. Юсуф улыбнулся – этого ему надолго хватит. Но не успел он снова спрятать кошелек под рубашку, как на него кто-то набросился.
Он инстинктивно увернулся и уже замахнулся, чтобы ответить, но более рослый и крепкий противник одним ударом повалил его на землю. Он рухнул, тяжело выдохнув: «Уф-ф».
Прижатый к земле, Юсуф не мог разглядеть в темноте лицо нападавшего, но продолжал вырываться и даже попытался укусить. «Эх, будь я постарше…»
– О чем ты только думал, когда сделал это?
Голос принадлежал мальчишке – старше, крупнее и тяжелее Юсуфа, но все же не взрослому. Юсуф изловчился и ударил напавшего коленом в пах. Парень выругался, скривившись, и драка началась.
Юсуф изо всех сил ударил противника в сгиб локтя, тот согнулся и скривился еще больше. Юсуф набросился на него, словно кот на крысу. Он не был искусен в драках, его тщедушное телосложение к этому не располагало. Но сейчас он рассвирепел и принялся колотить противника кулаками. Один удар пришелся незнакомцу по носу, и Юсуф обрадовался, услышав резкий вскрик… пока не понял, что более крупный противник перестал играть с ним в поддавки. Сильная рука схватила Юсуфа за горло и опрокинула на спину.
– Идиот, я же пытаюсь тебе помочь! – заявил парень невнятным из-за разбитого в кровь носа голосом. – Сейчас я тебя отпущу, договорились?
Парень был хозяином своему слову. Он отпустил Юсуфа и отпрыгнул на безопасное расстояние. Удивление и любопытство погасили злость Юсуфа, он сел и потрогал свое горло. Оно не пострадало.
Тяжело дыша, противники смотрели друг на друга.
– Ты Юсуф Тазим, – после минуты молчания сказал парень. – Меня зовут Давуд бин Хассан.
– Откуда… – начал было Юсуф, но Давуд его перебил.
– Я давно за тобой наблюдаю, – сказал он. – Удачный удар. У тебя нет какой-нибудь тряпки?
У Юсуфа был кусок ткани, в которую он заворачивал сласти, разнося их по городу. Когда он протянул ее Давуду, в воздухе поплыл тонкий соблазнительный аромат, но вряд ли Давуд мог его уловить. Кулак Юсуфа надолго лишил его нос чувствительности.
– Но ты первый на меня напал, – сказал Юсуф, хотя на самом деле ему хотелось извиниться, потому что удар действительно был удачный.
– Я только хотел прижать тебя к земле, – ответил Давуд, осторожно вытирая кровь с лица.
– А зачем тебе понадобилось прижимать меня к земле, если ты не собирался меня бить или забрать мои деньги?
– Но ведь это не твои деньги, не так ли?
Юсуф промолчал. Деньги действительно были не его. Но…
– Я их маме отдам, – тихо сказал он. – Нам очень нужны деньги.
– А той женщине разве не нужны? – резонно спросил Давуд. – А ее детям?
– Судя по ее виду, ей есть чем поделиться, – начал оправдываться Юсуф, вспомнив, как хорошо была одета женщина.
– Как и у тебя, у детей Селимы нет отца. Я не знаю, что случилось с твоим, но знаю, что произошло с ними. Их отец был грубым и жестоким, и однажды ночью Селиме пришлось сбежать. И ты забрал все, что у нее было. Ты видел ее богатые одежды, а синяков на ее лице не заметил?
Юсуфу стало стыдно, и он почувствовал, как покраснел. Кошелек действительно был необычно тяжелым. Как правило, люди не брали так много денег с собой на базар, где всегда хватало воришек.
– Хочешь, чтобы я отдал тебе кошелек? Но откуда мне знать, что ты не лжешь?
– Нет, я не хочу, чтобы ты отдал деньги мне, я хочу, чтобы ты их вернул ей. Меня в этом деле интересуешь ты.
– Я тебя не понимаю.
– Базар, сам Истамбул… здесь трудно жить, если ты лишен богатства и власти. А детям особенно опасно. И мы приглядываем друг за другом.
У Давуда перестала идти кровь, но даже в темноте Юсуф видел, что нос пострадал изрядно. Давуд хотел вернуть ему кусок ткани, но Юсуф лишь махнул рукой. Он опасался, что сломал парню нос. Ему вспомнилось, как весело танцевала под музыку маленькая девочка, как радовалась ее мать. Он не знал, верить ли той истории, что рассказал Давуд. И если это правда, долго ли веселились женщина и ее дочка?
– Ты научился отлично срезать кошельки. Если хочешь, я могу научить тебя драться. Драться еще лучше. – Улыбка появилась на испачканном кровью лице Давуда. – Есть люди, заслуживающие, чтобы им разбили нос или даже чтобы их наказали серьезнее. А есть те, которых трогать не надо. И ты должен научиться их различать. Иначе твои умелые пальцы будут красть кошельки у тех людей, у кого воровать нельзя.
Все, что говорил Давуд, казалось странным… и очень подозрительным. Но в его словах было много смысла. Юсуф понимал, что Давуду ничего не стоило убить его прямо здесь, однако парень этого не сделал.
Давуд поднялся на ноги, теперь он возвышался над Юсуфом на целый фут. На вид ему было около тринадцати.
– Пойдем, я познакомлю тебя с Селимой и ее детьми, и ты сможешь вернуть им деньги. Или, – он помолчал, – ты можешь убежать.
